в стиле ампир с массивными белыми колоннами. Агата проворно выскочила из саней и побежала к входу. У дверей стоял упитанный швейцар в ливрее с огромными усами. Он слегка поклонился Агате, затем спросил: «Чем могу быть полезен, барышня?».
«А скажите, любезный, спектакль скоро ли кончится?»,– задала вопрос Агата. 34
«С минуту на минуту звонок будет!»,– важно ответил швейцар.
«А не видели вы рыжую девушку, чуть постарше меня с рыжим же кавалером?», – спросила Агата.
«Всех не упомнишь!», – поджав губы, ответил швейцар.
Агата сообразила, что от неё требуется, достала из кошелька ассигнацию и сунула швейцару в карман.
Тот сразу же расплылся в довольной улыбке и сказал: «Как не помнить! Такой скандаль! Кавалер вашей барышни чуть драку не устроил. Приревновал её к другому кавалеру. Ну, так тот, второй из благородных, не чета первому. Одет как франт. Блондин. Собой пригож ».
«Сосновский», – побелевшими губами прошептала Агата.
«Точно, так его первый по фамилии звал», – подтвердил швейцар и замолчал, вопросительно глянув на девушку.
«Что же дальше было?», – нетерпеливо спросила Агата, сунув ему вторую ассигнацию.
«Да, барышня ваша с этим, Сосновским, во время антракта любезничала. А первый, как увидел их вместе, аж, побелел весь. Стал второго задирать. Замахнулся даже. А второй только посмеивался. Тот разъярился ещё больше. Вывести буяна пришлось. Так он напоследок наговорил им всего хорошего и был таков. Барышня ваша покраснела вся. И попросила Сосновского её увезти. Оно и понятно. Такой позор!»,– продолжил рассказ швейцар.
«А давно ли они уехали?»,– поинтересовалась Агата.
«Да уже с час как!»,– ответил он. В это время раздался звонок, и толпа народа ринулась в фойе. Агата, поблагодарив швейцара, поспешила к своим саням.
Увидев её одну, Войков и Кузьмич дружно спросили: «А где же Варя и Гришка?». «Варя поссорилась с Гришкой и уехала с Сосновским час назад. Нам надо их догнать!», – взволнованно сообщила Агата. «Но, дочка, стоит ли так переживать? Доктор Сосновский уважаемый и порядочный человек»,– с сомнением спросил Михаил. «Отец, поверь, надо ехать за ними!»,– тихо сказала Агата. А Войков, посмотрев в глаза дочери, не стал спорить, и сани тронулась обратно.
Они ехали уже довольно долго, а экипаж с Варей и Сосноским всё не попадался им по пути. Все понимали, что дорога была одна, и разминуться они не могли. «И надо было, лошадь запросто так гнать! Всё равно их уже след простыл. Пока мы домой доедем, они уже в своих постелях десятый сон видеть будут», – ворчал Кузьмич. Агата понимала, что он был недоволен тем, что ему не удалось угоститься рюмкой, другой водки в трактире, пока бы они с отцом, как он рассчитывал, были в ресторане.
Вдруг Агата почувствовала нестерпимую боль. Казалась, она заполнила всё её существо. Она изо всех сил вцепилась в край телеги. Боль отхлынула так же внезапно, как и пришла. Осталась только тоска и пустота, точно такие же, как после смерти старухи Софьи.
35
