доски трещали и лопались.
Какая-то старушка с полной сеткой помидоров наблюдала за происходящим.
Сластенова поравнялась со старушкой, и в этот момент из-за машины выскочил тренер; одернул мастерку, заулыбался.
– Гниль одна.
Старушка повернулась к Сластеновой.
– Ели выбрала на засолку.
Сластенова смотрела на тренера, а тот хотя и улыбался, но ближе не подходил.
– Что, решили дать настоящую цену?
– Не обижайтесь на Иннокентия Иннокентьевича. Душа человек, но со странностями.
– Сразу бы и объяснили…
Сластенова повернула к витрине.
– Пока мы шли туда.
– Иннокентий Иннокентьевич однажды в трудный час здорово помог мне… Я тогда из-за нелепейшей травмы был вынужден оставить большой спорт… Жизнь есть жизнь, и никуда этого не деться…
Они уже почти прошли магазин, а позади все еще слышался треск падающих ящиков.
Тренер то забегал вперед, безуспешно пытаясь заглянуть в глаза Сластеновой, то шел сбоку, задевая кусты, выпирающие с газона на дорожку.
– Послушайте, а зачем Иннокентию Иннокентьевичу столько икон? Для спекуляции?
– Что вы… А насчет икон – так это у него главный смысл в жизни… Фанатик, одним словом, чистой воды фанатик… Когда вы пришли, он просто испугался, что ваша фанерка окажется лучше, чем есть у него в коллекции… К тому же мрачное настроение… Впрочем, когда вы ушли, он сказал, что ни капельки не жалеет, сказал, что если это истинная вещь, то ей место в музее – попробуй на глазок определи; к тому же и ошибка не исключается…
– Шутники…
Подошел троллейбус.
Сластенова опередила всех и, даже не оглянувшись на тренера, втиснулась на заднюю площадку.
Когда ее затолкали в угол, она увидела сквозь пыльное стекло тренера.
Крепыш по-прежнему стоял на краю тротуара.
Надо было заставить его проводить до самого дома…
Троллейбус дернулся.
За стеклом качнулась толстая веревка.
И сразу же Сластенова почувствовала, как на нее давят сплоченные пассажиры, – но водитель умело тормознул и салон утрамбовался.
У заднего окна возник просвет.
Сластенова успела спустить на пол сумку, прижать ее ногами к вибрирующей стенке и упереться руками в стекло.
Уже не было видно ни тренера, ни остановки, лишь тянулись вереницей гладкие бетонные столбы и ржавый кустарник, похожий на мотки проволоки, разматывался по газонам.
– Предъявите билетик.
Сластенова машинально обернулась на вкрадчивый голос и увидела совсем близко потное лицо и надвинутую до бровей выгоревшую беретку.
– Ты что, ненормальная?
Сластенова уперлась плечом в стекло.
– Кто же в час пик билеты проверяет?
– Пожалуйста, предъявите билетик!
Теперь
