Ничего, справимся, бабуля меня одна растила, ты вон Славика одна, без отца и матери, вырастила, и парень какой замечательный получился! А я не одна, у меня ты и Славик, а ещё Катька с Игорем…
Баба Тася вытерла платочком увлажнившиеся глаза.
– Так ведь и я не одна была, разве б я без вас с Нюрочкой справилась? Поэтому Славик такой и получился – очень уж люди рядом хорошие были.
Мы с бабТасей совсем уже собрались всплакнуть, но нас от этого важного и увлекательного занятия отвлекла довольно интересная, хотя для нас абсолютно привычная, картина. Открывал процессию Тихон, отчаянно мотыляя хвостом, (как бы он у него не оторвался напрочь) при этом, подпрыгивая и повизгивая от безудержного собачьего счастья. За ним, стараясь не наступить на ошалевшего огромного пса, вышагивал этакий русский былинный богатырь, ну прям с полотна Васнецова, Алёша, который Попович. На плечах у Алёши, гордый и счастливый, восседал мой сынуля, улыбаясь и повизгивая, прям как Тишка, только что хвостом не мотылял за неимением оного. Ну ни дать, ни взять Илья Муромец, с вышеупомянутого полотна, на своём богатырском коне, в дозоре… или с Дозором. Запуталась я что-то с этими богатырями… Вся эта живописная композиция, поднялась на террасу, Алёша Попович, он же конь богатырский, он же Славик, наклонился, чтобы наездник спустился на землю, а Тишка, пользуясь таким счастливым случаем, успел лизнуть и коня и всадника. Конь, тьфу ты, Славик, чмокнул в щёчку сначала бабТасю, потом меня и уселся в плетённый стул, вытянув под столом свои длинные богатырские копыта.
– Ты, Егорыч, если будешь расти такими темпами, – Славик налил себе чаю и оглянулся на сидящего на полу в обнимку с псом Мишку. – к осени коня тебе менять придётся.
Мишка, заглядывая ему в лицо, вкрадчиво спросил:
– А что, я уже большой, говоришь?
Наивный Славик даже не догадывался что уже попался в ловушку.
– Ты не просто большой, Егорыч, ты здоровенный! – и отхлебнув чаю добавил – ну просто взрослый парень.
И мой сын, хитро улыбаясь вынес вердикт.
– Значит, в воскресенье поедем с тобой на рыбалку! Ты обещал: когда вырасту, возьмёшь меня с собой. Вот – я вырос!
Славик с минуту изумлённо таращился на Мишку, и поняв, как его развёл шестилетний мальчишка, расхохотался, потрепал Мишкину вихрастую макушку, и покорился судьбе:
– Ну раз обещал, значит надо выполнять. – Он обернулся ко мне. – отпустишь, мать?
– Куда ж я денусь, только, Славик, я тебя прошу…
– Анют, – перебил он меня. – конечно, мы недалеко, недолго, и глаз с него не спущу, да и Тишка тоже, правда Тихон?
Тишка приподняв улыбающуюся морду, подтвердил Славкины слова коротким «гав», взмахом хвоста, и для пущей убедительности положил свою довольную морду Мишке на колени, мол не волнуйся, Анька, глаз с твоего сокровища и моего сердечного
