за другим ушком.
– Малыш, следи за нами, – ласково попросила ее Мишель, провела котенку ладонью по головке, – Я бы не хотела, чтобы ты потерялась и осталась тут совсем одна.
– Там была красная бабочка! – деловито пояснила Мурочка.
Пройдя еще несколько метров, человек снова прислонил – чуть не уронив – велосипед к одному из свежих деревянных крестов. Было видно, как он присел возле могилы их хранительницы. Зажег фонарик. Стараясь прижимать луч света как можно ближе к земле, стал шарить в цветах. Потом – вокруг.
– Твою же мать! Твою же мать, Веруня! – луч судорожно шарил и дергался, но обнаружить, естественно, никого из кукол уже не мог.
– Не дадут нашему котику отдохнуть! – скупо улыбнулась Ингрид.
С минуту, приглушенно, путаясь в вязком ветру, звучали обрывки брани. Человек сымитировал кого-то, скорее всего из начальства, обматерил того на чем свет стоит. Пошарил дрожащим лучом по соседним могилам, но ориентиры он запомнил наверняка, поэтому и сделал единственно логичный вывод: опоздал.
Потом послышался негромкий удар – мужчина уронил фонарик. Последовало очень черное ругательство, некоторая возня, затем еще более черное. Часть кукол даже и не поняли, что услышали, старшие лишь интуитивно догадались, и то больше по интонации.
– Бедный дяденька! – пожалела его Мурочка.
Бедный дяденька уселся на землю, опять закурил. Сообразив, что зажигалка тоже дает некоторый свет, поводил ею, зажженной, в десятый раз отчаянно вороша цветы на холмике. Огонек потух, он снова смачно выругался.
«Фу таким быть! И похож на гоблина, и ведет себя, как гоблин!» – поморщилась дриада.
Они дождались, когда, уже не так скрытно, разозленный, он возвращался обратно, тарахтя велосипедом, кляня какую-то Веруню, кляня Викусю, кляня Карину, и снова, по кругу их, и других, чьи имена они уже не могли расслышать.
– Изыди, изыди, нежить, и не морочь голову! – пафосно прошипела Ингрид, и девочки, впервые за несколько дней рассмеялись.
*****
Они миновали свежие, затем несколько старых могил, с ограждением и без. Заросли лесополосы приблизились, и стали значительно выше, когда куклы встретили еще одного обитателя города мертвых.
Это был кот. В отличие от их нового приятеля, этот выглядел неприветливо. Поджарый, похожий на поеденную молью шубу, в зубах он держал бездыханное тельце мышки.
– Ой! – ахнула Жужа.
Маргоша зажмурилась, Пуговка и Мишель отвернулись.
Заметив их, зверь замер, но всего на мгновение. Глаза блеснули зеленым ядом. Зверь нежно положил добычу на асфальт, прижал лапой, тут же отпустил, поняв, что та уже не убежит. Мышиный трупик с надорванным ушком и блестящей царапиной через спину и шею, ничего хорошего не сулил куклам. По-паучьи крадучись, вплотную подобрался к ним, и, будто его никто не видит, стал принюхиваться к странным существам, кивая мордой
