это так здесь принято? – пожал плечами я. – Вдруг, сейчас у предателей ноги, руки от страха отнимутся?
– А если не отнимутся? – засомневалась Кейси, – Если они сейчас в упор в дверь из пулемета?
– Тогда стрельцам придется срочно искать нового князя. – сказал я.
В этот момент дверь терема распахнулась, и, замахнувшийся для очередного молодецкого удара князь, ввалился внутрь. Не знаю как, но через секунду мы тоже, вместе с князем и стрельцам, оказался внутри. Как нас туда занесло – не понимаю. Может стрельцы на всякий случай прихватили, а может мы и сами в едином порыве…
Терем внутри походил больше на пиратское логово, чем на штаб военно- воздушной части. В одном углу были свалены добротные кожаные летные куртки, в другом, запчасти от авиационных двигателей, вперемежку с пустыми цинками от патронов. Но, на стоящем посередине дубовом столе, был абсолютный порядок. Карты свернуты и аккуратно сложены в стопку. Офицерские линейки, транспортиры, и другие канцелярские принадлежности лежали на своих местах. Стальной сейф с надписью: «Для секретных документов. Заговорен на смерть. Не имеющим допуска не подходить близко!», закрыт. Картину довершало занавешенное юбкой низкое окно. Юбка была цветастая, пестрая, явно принадлежавшая одной из местных барышень.
У дальней стены стоял с поднятыми руками среднего роста мужик. В одной руке у него был зажат вспененный помазок, а в другой обычный одноразовый станок для бритья. Одет мужик был в кожаные галифе, сверкающие хромом сапоги с застежками на икрах и белоснежную, заправленную в брюки рубаху. Одна половина лица у него была выбрита, а добрить вторую помешал прижатый к кадыку штык трехлинейной винтовки Мосина.
– Ну, что? – радостно орал князь, размахивая у него перед лицом револьвером, – Допрыгался, Нестеров, допетлял?
Летчик хотел, что-то сказать в свою защиту, но каждый раз остро отточенный кончик штыка, прерывал в зародыше его благородный порыв.
– А второй где? – продолжал бушевать Кузьма, – Опять с бабами?
Наверху раздался шум, визг, звон битого стекла. Кто-то выпрыгнул из окна и шустро побежал к лесу. Стоявший ближе к окну стрелец распахнул окно и вскинул винтовку.
– Не надо, – негромко сказал князь, опуская рукой ствол, – пусть живет.
Честно скажу, я был поражен, таким внезапным великодушием к заговорщику, но тут со второго этажа спустились стрельцы. С собой они тащили еще одного мужика в кожаных галифе, но без сапог.
– Князь! – заорал он, как только увидел Кузьму, – Спасайся! Измена! Стрельцы взбунтова… – Окинув взглядом комнату, он не стал заканчивать фразу.
– Кто тут взбунтовался, я лучше знаю. – сказал Кузьма. – И кто изменил мне, тоже. – князь снова глянул в окно. Прыгун со второго этажа уже почти добежал до леса. – Ох, и отчаянный ты парень, Уточкин, ведь это Клавка, кузнецова дочь. Ведь врежет тебе кузнец, когда узнает. А рука у него тяжелая…
– Я может,
