style="font-size:15px;"> (Часть 2-я, в которой инженер Затюкин предпринимает поход к шаману чтобы вернуть свою душу, и в которой он встречает ЕГО, время действия 1984 – 1986 годы.)
Далила обреченно пошла на кухню, автоматически пересчитала деньги, записала результат – три тысячи триста сорок рублей. Вокруг был изрядный беспорядок, и она принялась за уборку. Аккуратно расставила новые фарфоровые тарелочки, пиалочки, супницы, подставочки, селёдочницы и всякое другое посудное многообразие, виденное ею только на страницах исторических иллюстрированных изданий. Выметая мусор, она обратила внимание на белую тонкую, похожую на документ, бумажку и подняла её. Почувствовав на себе чей-то взгляд, она подняла глаза. В дверях стоял Затюкин.
В его глазах она прочитала ужас и незнакомую ей нервную агрессию. Она инстинктивно отскочила от него к окну и раскрыла бумажку. Но не успела она прочитать и слова, как Затюкин с проворностью молодого леопарда вырвал злосчастный кусочек бумаги из её рук и стал рвать.
Но странное произошло дело. Рвать-то он его рвал. Да вот порвать не мог. И чем больше он старался, тем более комичными были его потуги. Разъярённый до беспредела, Затюкин схватил спички и попытался сжечь эту ненавистную ему бумажку, однако странным образом спички не зажигались, а если и зажигались, то бумажка почему-то не горела. Далила стояла в оцепенении, глядя на своего правоверного, готовая от страха забиться в угол и рассмеяться одновременно. Оставив свои неудачные опыты с поджиганием, Затюкин, наконец, обратился к более проверенному жизненным опытом способу. Он с силой рванул дверь в туалет и, скомкав напоследок бумажку, бросил её с остервенением в жерло унитаза и с облегчением спустил воду в бачке.
Готовый уже покинуть данное заведение, он бросил прощальный взгляд на заканчивающий бурлить поток – и остолбенел: как ни в чём не бывало документик лежал на водной глади, покачиваясь и расправляясь прямо на глазах у Затюкина. Ему ничего не оставалось делать, как только, кривясь от отвращения, залезть в унитаз и достать оттуда свидетельство своего позора.
С хладнокровным спокойствием он стряхнул капельки воды обратно в унитаз и размеренным шагом подошёл к окну, где ещё стояла, готовая рассмеяться, Далила. При виде решительного Затюкина она изобразила на лице страх и почтение. Затюкин молча отстранил её от окна, открыл форточку и выбросил листок несгораемой и непотопляемой бумаги. Он медленно, как кленовый лист в тихие осенние солнечные дни, скрылся в темноте, окружаемый роем снежинок.
Гордо подняв голову, Затюкин с достоинством удалился из кухни. Ну и зря. Хотя, может быть, и нет. Далила проводила его почтительно взглядом, но, не зная, как себя вести дальше, опять повернулась лицом к окну. Она зачарованно смотрела вниз, на падающий снег, ласкаемый легкими вздохами ветра, на свет фонарей внизу, на выглядывающую из-за соседнего дома луну. В кухне стало прохладно, и она решила закрыть форточку. Бросив мимолётный взгляд в открытое пространство, она почувствовала порыв ветра на своём лице, и внезапно, вместе с пушистыми и колючими снежинками,
