style="font-size:15px;"> – Как ты изящно выразилась, – заметил папа.
Мама улыбнулась:
– Ну да, хорошо: выглядели они чудовищно. Половину этой одежды на люди не наденешь. Но я помню, как она связала мне кролика, чтобы я взяла его в роддом, когда должен был родиться Уилл. Нужно было сжимать его, если станет больно.
– И ты клялась, что это сработало! – сказал папа. – А мне она связала маленького льва, чтобы я носил его в кармане в школу и сжимал, если будет страшно.
Уилл чуть не выронил вилку: у его овцы точно такое же предназначение!
Внезапно мама встала и отошла к раковине с грязной посудой.
– Кто хочет сливочного печенья? – спросила она. Но на её щеке блестела крохотная слезинка.
Перед тем как лечь спать, Уилл примерил одну перчатку. Она ничем не отличалась от любой другой, но это ничего не значит. Он поставил коробку на стол и забрался под одеяло. Завтра он выяснит, обладают ли эти перчатки особой силой. Он улыбнулся и уткнулся головой в подушку. Возможно, это лето, которое началось так печально, в конце концов всё-таки выдастся весёлым.
6
Уилл проснулся в темноте. Что-то прошуршало, скользнуло или очень тихо щёлкнуло. Он открыл глаза. В сером воздухе темнели силуэты мебели. Ничто не двигалось, если не считать занавесок на ночном ветру. Серп луны высвечивал контуры окна, открытого гораздо шире, чем когда Уилл лёг спать.
Было не слышно ни звука, если не считать стука сердца. Но кое-что всё-таки двигалось. Что-то тёмное сновало по полу. И пахло чем-то, навевающем мысли о мокрых грязных носках.
Уилл и пальцем не мог пошевелить.
Нечто походило на кошку. Юркую подвижную кошку. Потом оно выпрямилось и стало похоже на мохнатую змею с крохотными лапками. Оно что-то держало во рту.
Оно было не одно. И все они сновали по полу.
Уилл открыл рот, чтобы закричать, но не издал ни звука. Один силуэт запрыгнул на подоконник, прямо в круг света от уличного фонаря, и с едва слышным шорохом исчез быстрее чем за секунду. Один за другим, почти так же бесшумно, остальные потоком хлынули из окна, и каждый держал что-то во рту.
Вздрогнув, Уилл понял, что снова может двигаться.
Он пулей вылетел из кровати и бросился к окну. В лунном свете в саду мелькнули странные горбатые существа. Хорьки! С перчатками в пасти!
Уилл резко обернулся. Пустая коробка лежала на полу.
Уилл надел волшебный джемпер – и храбрость хлынула в него, точно бензин в бак. Завязав шнурки на кроссовках, он сбежал с лестницы – почти так же тихо, как хорьки, – и вышел через заднюю дверь. Его велосипед стоял прислонённый к стенке сарая. Уилл быстро вывел его на улицу и огляделся. Вон они! Справа!
Никогда ещё Уилл не крутил педали так быстро, даже в тот раз, когда они с Беном попали мячом для крикета в велосипед брата Рафи. Он повернул за угол, следуя за дёргающимися хвостами и горбатыми спинами через рынок и по каменным плитам во дворе аббатства. Хорьки ныряли за углы, под заборы и за бордюры, но Уилл
