вечером на бал, дабы окончательно перед всеми заключить мир между двумя частями света. Может, сейчас я вообще сплю, и, как только проснусь, все эти ужасы закончатся?
К сожалению, я не спала. Об этом мне напомнил Эдди, вошедший в комнату без стука с чашкой крепкого чая. Мне не хотелось даже смотреть на него – не то, что пить. Эдди сел в кресло напротив, наклонившись в мою сторону.
– Это пройдёт… Эвелин, это трудно пережить, но это пройдёт. Затем…
– Когда? – я подняла на него взгляд. – Адам… Я даже представить себе не могла! Чтобы он… Я думала, он чище всех нас.
– В любом случае, тебе надо отдыхать сейчас. Завтра тебе предстоит выступить перед народом, чтобы решить, брать тебе на себя обязанности Адама или нет.
Я поёжилась. Чай совсем не помог успокоиться и согреться.
– Его обязанности? Да народ будет в панике, когда узнает, что их правитель – один из них!
– В любом случае, тебе придётся им рассказать.
Эдди был спокоен. Слишком спокоен. Ему всегда удавалось быть очень спокойным в трудных ситуациях. И я всегда жалела, что у меня нет такого же таланта.
– Иначе ты поставишь под угрозу и их.
Я содрогнулась. А ведь Эдди был прав – совершенно прав – по поводу Греха…
– Я знаю. Спасибо, что поддерживаешь меня.
Он встал и улыбнулся.
– Ложись спать поскорее, завтра рано вставать.
Я кивнула, хотя и осознавала, что ещё долго не смогу уснуть. На небе за окном уже высыпали звёзды, мерцая и напоминая, что Небеса следят за нами. Но действительно ли следят, раз допускают такое?
Я горько вздыхаю – уже который раз за этот длинный день – и стараюсь успокоиться, выбросить из головы всё, что накопилось в мыслях за сегодня и больше никогда не думать об этом. Но лицо Адама, его ужасающая улыбка, затем – страшный вихрь и горящие глаза появившегося демона продолжают проноситься в голове. Мне казалось, что я уснула, но я лишь немного задремала в кресле и проснулась от несменяемых картинок в голове.
Темнота. Только тёмные силуэты вещей в комнате блекло освещает луна. За окном – живущий мир, спокойный, радостный, не знающий, что Грешники уже среди них. Бродят мирно и спокойно, наслаждаясь своей странной свободой – не свободой, а её иллюзией! К чему они стремятся? Чего они хотят? Почему они поддаются искушению?..
Я стояла у окна, смотря вдаль, долго. Очень долго. За размышлениями время протекло незаметно. Впрочем, оно – такое великое и властное, давно уже потеряло всю свою ценность и размеренность, и нам было совершенно не важно, летит оно или мчится. Включить свет я так и не решилась – Эдди мог невзначай узнать таким образом, что я всё ещё не сплю. А мне сейчас ничего, пожалуй, так сильно не нужно кроме тишины.
Звёзды, мир, машины. Где-то вдалеке воющие сирены (странно, правда, ведь повсюду должно царить спокойствие?) – и больше ни шума, ни звука, только тихий холодный ветер. Я сильно прижимаюсь
