прервала общение почти со всеми. Само слово «война» вызывало у меня истерику и панику, и, хотя мудрые принцы и принцессы тут же начали объединяться с другими, я совершенно перестала общаться с кем бы то ни было. Кроме Адама.
Наша дружба, длившаяся с самого детства, переросла в нечто больше – то, о чём когда-то я могла только мечтать в своих детских фантазиях. Его взгляды стали значить для меня нечто большее, чем просто взгляды друга; его слова превратились для меня в самые необходимые слова на свете. А теперь Адам – Грешник… Я закрыла лицо руками, медленно отстранившись от окна. Сквозняк всё ещё ощущался, хотя до сих пор и не было понятно, откуда он исходит. В комнате было уже довольно холодно. Я осмотрелась. До меня не сразу дошло, что за окном стало уж слишком тихо.
Ни прежнего воя сирены, ни каких-либо голосов в ночи. Тревога медленно подплыла к самому сердцу, я осмотрелась, медленно отходя от окна.
Внезапный грохот заставил меня вздрогнуть. Тут уже началась какая-то шумиха, вдалеке слышались голоса… или это были крики… Ещё один грохот. Я в панике оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, доносится ли шум с улицы, или он где-то ещё ближе. Дверь в тот момент со всего размаху открылась.
– Эвелин! – услышала я знакомый голос, но не успела оглянуться, как огромная глыба рухнула откуда-то сверху, став перегородкой между нами. Эдди. Сейчас мне нужно только лишь его увидеть, чтобы перестать паниковать.
– Эвелин! – снова воскликнул он. Я приложилась рукой к необъятной стене, шершавой, каменной, пытаясь по голосу отыскать, где он может быть.
– Эдди! Эдди, что там происходит?
Его невнятный голос. Я в ужасе прижалась поближе к стене, пытаясь понять хоть слово.
– … главное, чтобы ты была в безопасности. Я скоро вернусь, никуда не уходи, – слабый отзвук его слов, и полная тишина после этого. Страх огромными шагами приблизился к горлу, начиная сжимать его и мешая дышать. Ужас наполнял всю меня, тишина пугала, тишину хотелось поскорее убрать.
– Эдди! – снова крикнула я, хватаясь за горло и беспомощно оседая на пол. У комнаты ещё должны были быть охранники, но никаких ни шагов, ни голосов так и не послышалось. Оставалось ещё окно. Я не знала, сколько времени придётся ждать помощи. Действовать нужно было самой.
Стекло было ледяным. Возникало ощущение, что я не дотронулась до окна, а подержала в руках кусочек льда. Я осторожно его приоткрыла. Медлить больше было нельзя.
Я осознала, насколько дурацкой была моя идея, когда высунула голову прямо навстречу холодному воздуху, а там дальше, внизу – километры высоты. Люди всё ещё уязвимы, несмотря на своё бессмертие, и первая их уязвимая особенность – самоубийство. В надежде я вновь оглянулась на каменную глыбу, и внезапно сильный вихрь откинул меня от окна. Это могло означать только одно.
Я прижалась ближе к стене, согнув ноги в коленях и пряча за ними свою голову. «Только бы не выдать себя», – мелькнула
