Григорий.
– Это только кажется, а на лодке плыть, да плыть. Никакого бензина не хватит. Знаешь сколько лодочный мотор жрёт? О-го-го!
– Значит эта речка почти искусственная? Второй раз здесь, а понять не могу: почему комары везде есть, а тут нет?..
– Так ветер же от реки. А комар, он легкий, его отсюда и уносит. – Пояснил захмелевший Рудольф.
– Всё равно… чувство какое-то, будто мы в другом мире сидим. Мост, вон, какой-то маленький, крест на куполе, на бок завалился…
– На бок? Так это от вина всё! Тебе с непривычки кажется. Крест, как крест.
Рудольф прищурил один глаз, над другим дугой приподнял бровь, будто Стенька Разин оглядел речной простор и, шумно вздохнув, долил остаток вина в стаканчик.
– Ладно, расскажу тебе по секрету, как другу… Только строго между нами. – Он заглянул Григорию в глаза.
– Интересно узнать секрет во времена всеобщей гласности. Постараюсь держать при себе.
– Постарайся. – Серьёзно сказал Рудольф. – На поезде ехал?
– Угу.
– Видал по ту сторону железки, лагерь стоит?
– Видел. Весь забор колючкой опутан и вышки…
– Так вот, в том лагере мне по молодости довелось «трёшник» тянуть.
– За нож? – попытался угадать Григорий.
– Не-е-ет. Пацаном ещё, трубу на магазине разобрал. Вниз спустился, а выбраться обратно не получилось – там и повязали. Да дело не в этом. До меня этот лагерь строгачом был. В нем полосатиков держали. Сечешь?
– Сеч-у. – Икнул Григорий.
– Послали нас как-то в старые бараки полы разбирать. И нашли мы там, под половицами, школьную тетрадку со списком незаконно казнённых. Прочитали, конечно, втихаря и обалдели! Полтора десятка зэков, оказывается, забетонированы в опорах этого моста. – Рудольф кивнул головой в сторону железной дороги.
– Как это? – недоверчиво спросил Григорий.
– Так это: заболел, горбатить не можешь, тебе железкой по темечку и в бетон! Нет человека, нет проблем.
– Как фашисты, что ли?!
– Ну, да… как фашисты. А в конце списка просьба: нашедшему сие, сохранить до лучших времен и передать для отпевания в первый же попавшийся Православный Храм. О, как! Ещё тогда верили в лучшие времена. Только где эти времена-то, когда настанут, попробуй, угадай! – Перешёл на шепот рассказчик. Собеседнику же от этого шёпота стало не по себе и он, стоя на коленях, спросил осипшим голосом:
– А тетрадка та теперь где?
– Изъяли при шмоне. – Продолжал шептать Рудольф, наклоняясь всё ближе к уху Григория. – У Терёхина в архиве, я думаю. Он теперь там заправляет…
– Это, у какого Терёхина?
– Тс-с-с! – Приложил палец к губам рассказчик, оглядываясь по сторонам. – Идёт кто-то. – Прошептал последние слова старожил и, пригибаясь, побежал к воде, прихватив с собой, пустую бутылку вместе с пакетом.
– Надо
