старая церковь стала мала для того, чтобы вместить всех желающих, и княгиня с 1876 года под тем предлогом, что «не желает» ее расширять, добивалась перевода прихожан в церковь села Аксиньина, во многих верстах от Покровского, возле нынешней станции метро «Речной вокзал». Но церковные власти разрешили прихожанам расширить церковь, и П.П.Боткин (которого супруг грозной владелицы готов был выжить с дачи за недовольство установленными порядками) охотно оплатил строительство по проекту архитектора А.А.Кайзера. В 1897 году в новом храме были освящены два придела: правый – во имя Петра и Павла в честь Петра Ивановича Стрешнева, а левый – во имя Николая Чудотворца, в память об упраздненной еще в 1830 году церкви в селе Никольском.
Проект Покровской церкви. Архитектор Г.А. Кайзер. 1897 год
Вот как об этом пишет «Пешеград»:
«Рьяно видоизменявшая и благоустраивавшая усадебный дом и парк Евгения Федоровна никак не желала перестраивать и расширять Покровский храм, давно уже переставший вмещать всех прихожан, число которых особенно возрастало в летний период за счет приезжих дачников. У нее даже возник затяжной конфликт с крестьянами на этой почве. С 1876 года она пыталась решить проблему наименее затратным для себя способом – добиваясь перевода части молящихся в Знаменский храм села Аксиньина, находящийся за много километров от Покровского. Но крестьяне протестовали против необходимости посещения дальнего храма, и церковные власти поддержали их, разрешив расширить церковь Покрова.
Местный состоятельный дачник П.П. Боткин охотно взял на себя все издержки по перестройке храма. При его финансовой помощи архитектором Г.А. Кайзером был разработан проект расширения церкви и осуществлено строительство. После проведения работ помещение храма увеличилось почти вдвое. Приделы, находившиеся когда-то в небольшой трапезной и в XVIII веке упраздненные ради экономии места, теперь снова появились в боковых частях храма. В 1897 году правый придел был освящен во имя апостолов Петра и Павла (в честь П.И. Стрешнева), а левый – во имя Николая Чудотворца (в память упраздненной церкви села Никольского, иконы из которой были перенесены сюда).»
Мало того, волею Евгении Фёдоровны и сама усадьба была перестроена в подобие сказочного средневекового замка. Вполне вероятно, что на эту мысль ее подвигли впечатления, полученные от поездок с покойным мужем по Европе. Она любила искусство, обладала неуёмной фантазией, творческой энергией и особой страстью ко всему новому. Правда, вкусы ее не отличались тонкостью, познания были весьма поверхностными, а отношение к предметам искусства порой граничило с вандализмом. Так, например, рассказывали, что приобретенные у европейских мастеров картины она, ничтоже сумняшеся, могла переделать по своему усмотрению, что-нибудь пририсовав к ним. Поездки по загранице и знакомство с европейской архитектурой пробуждали в ней неукротимый творческий пыл. Она могла, впечатлившись каким-либо средневековым замком, задумать в Москве грандиозную стройку по его мотивам или уже на этапе проектирования или строительства отправить
