говорю, на погибель мою явился, значит, так и есть. Чай, вижу я как в окно смертушка моя глядит на меня, ждёт, голодная.
Она подошла ближе, и Лис в тусклом пламени коптящей свечи, увидел перед собой женщину небольшого роста, полностью закутанную в одежды, лишь глаза её сверкали пронизывающим огнём.
– Как меня звать ты уже знаешь, а как твоё имя? – спросила она.
– Азар, – ответил Лис.
– Сейчас воды нагрею, Азар, помоешься. Нельзя в таком виде человеку в миру находиться. Ты раздевайся, меня стыдиться не надо, почти покойную стыдиться глупо. Я – кусок мяса, ты – кусок мяса. Полна земля мяса. – меняя попеременно голос с женского на мужской, тихо говорила хозяйка дома. Резкий контраст пугал неестественностью.
Пока Лис мылся в поставленном прямо на пол посреди комнаты старинном железном корыте, Светлана взяла его одежду и вышла на крыльцо стряхнуть её. Глядя в темноту испепеляющим взглядом, она, вновь по-мужски грубым басом, грозно прокричала: «Огнём гореть души ваши будут, окаянные! Как вы губите, так и сами, и ваше отродье злое, погублены будете. Не будет вам спасения, черти дикие!»
Принесла одежду, подождала пока Лис оденется. После чего поставила на стол большую миску отварного картофеля, солёные огурцы, налила в пузатую глиняную кружку чай из лесных трав, и заговорила громким шёпотом.
– Слушай меня, да запоминай, Азар, что сейчас скажу. Бабку Матрёну-сухоножку попроси, чтобы поминали все наши душу мою, не забывали, нижайше прошу об этом. Игнату скажешь, хоругвь с образом Иудушки, ту, что чинить я брала, закопана под дубом, рядом с домом, сгоревшим моим. Как узнают, что от меня ты явился поможет община тебе, в этом не сомневайся.
Ничего не понимающий Лис, уплетая за обе щеки угощение, тем не менее пытался запомнить каждое слово. Наевшись, он поблагодарил хозяйку. Выпив горячего чая, немного успокоился, размяк. Стал размышлять. Да, с голосом что-то странное у Светы, но привыкнуть можно, какого-то явного помешательства ума не заметно, так чего её бояться, хрупкую телом, не напраслину ли местные на неё наговаривали, ведь с виду обычная деревенская баба, вынужденная жить обособленно от ненавидящих её жителей деревни. И стало любопытно ему что из себя представляет Света, страшна ли, красива ли? Набравшись смелости, он спросил.
– Светлана, почему ты полностью спрятана под одеждой, почему не откроешься, дома ведь находишься? Да и мне как-то не совсем понятно какая ты? Я ведь открыт перед тобой, почему ты закутанная с ног до головы, может откроешься?
Света слушала его и взгляд её был какой-то тоскливый, несчастный.
– Азар, если посмотришь на в страшном грехе зачатую, век не забудешь. Не нужно этого, лишнее.
Но ему было очень интересно увидеть облик той, с которой судьба его свела, и он попытался настоять на своём.
– Прошу тебя, покажись мне, должен я увидеть ту, кому жизнью своей обязан! Что в этом особенного, страшного?
В полутёмной комнате повисла тишина. Вдруг Светлана резко встала,
