побери, остались без возможности иметь наследников. Потом это заметило еще несколько воителей. А вскоре все, кто пользовался кристаллическим оружием, впали в глубокую депрессию по этому поводу.
В общем, оно не прижилось.
В Живущем лесу обитает, – только по данным переписчиков Зверя, – не меньше ста тридцати тысяч различных форм жизни с крыльями и присосками, с жвалами и клыками, перьями и чешуей, слизью и шерстью. Иногда, со всем вышеперечисленным враз. Уважаема, поощряема и зело опасна работа переписчика Зверя. В помощниках у него не мальчишка, лениво волочащий футляры приборов, а взвод Мастеров Оружия, которым, тем не менее, запрещено убивать нападающих животных. Даже из милосердия, если те вдруг подавятся цепляющимися за небо латниками и будут долго мучиться, задыхаясь и хрипя. Зверокротителей, ввиду их вечного дефицита и болезненной мании величия, на описательные экспедиции назначают лишь в исключительных случаях, когда переписывают одного из Алтарных Зверей.
Говоря о себе, – никогда не плевал на Первого. Но и не скармливал свои мизинцы Алтарному Некуморку. Держался не хуже господина Генерального Судьи с всепрощающей индульгенцией от Его Преосвященства Патриарха Кошкина. Клянусь когтем Первого, эти их индульгенции были лучшим изобретением Церкви после ритуального вина.
«Внимание! Кто бы ты ни был, уважаемый ли человек, никчемный ли прощелыга. Остерегись! Миркон уже чует тебя. Его темная душа жаждет твоей смерти и вот уже гибельные щупальца древнего зла тянутся в само твое Я, поглощая свет Первого и оскверняя голодом…»
– Чертовы магги, – сказал я, пряча за пазуху фосфор. – Написали бы просто: «Миркон – 200 шагов». Или – «Осторожно Миркон».
– Осторожно, пугливые мещане! – сказал Рем, вытирая подошву мокасин о горбы корней.
– Думаю, это все-таки Некуморк, – заметил я отвлеченно.
– Тогда полезли обратно в кроны! – пыхтел Рем. – Что ты припал к этой табличке?
Он не понимал. Немудрено, я и сам не до конца понимал это. Миркон не терпит масок. Он не видит их. К нему можно подойти. Только подойти. Открыто. Не подбежать, ни подползти, и уж тем более ни в коем случае нельзя приходить к Миркону, прыгая по деревьям, как обезьяна.
– Дальше… только по земле, – зловеще проскрежетал я, сверкнув в темноте глазами.
Рем молча пнул мне под коленку.
– За что? – просипел я сквозь зубы.
– Не знаю, – пожал плечами Рем. – Считай это вдохновением. Некуморки ведь кусаются гораздо нежнее, да Престон? Змеев придурок…
Насколько я понял, это было проверкой.
Только не такой проверкой, как в старинных легендах. Обычно рыцарь идет по некой прямой, а ему на голову сыплются испытания, одно лучше другого. Потом происходит взвешивание, подсчет баллов на вскинутых табличках, и, – поглядите только – на нашего рыцаря ниспадает благодать. Или падает плита.
В случае
