с тобой! Сколько можно терпеть твою лень – ни в чём нельзя положиться на тебя!
А нянчиться с Василием, опустившимся на самое дно жизни, жертвенной по натуре жене, действительно приходилось немало. Она отпаивала его молоком и кефиром, когда тому становилось плохо в безнадёжно пьяном состоянии; в целях очищения организма от алкогольных ядов давала чай с мёдом, лимоном и с натуральным яблочным уксусом, приготовленным из плодов с собственного сада. Искала повсюду его пластиковые бутылки со спиртом и, чтобы меньше доставалось ему этой заразы, выливала в унитаз. «Конфисковывала» и найденные в карманах мужа деньги, чтобы увеличить промежутки между загулами, и организм мог очиститься во время перерывов от накопившихся токсинов. Будь рядом участковая больница, можно было подсадить его на благодатную капельницу, смывающую ядовитые шлаки и уменьшающую алкогольную зависимость. Но в пылу необдуманных реформ на селе участковую больницу закрыли, лечить негде не только алкоголиков, но и стариков, детей. Да и при настырности и упрямстве Василия не факт, что он согласился бы лечь в больницу. По крайней мере, в фельдшерский пункт, куда жена зовёт его, чтобы оказали помощь при интоксикации, он не соглашается идти – считает это позором для себя. Да и алкоголиком Вася себя не считает. Терпеть его бесконечные пьянки уже нет сил – пьющий мужчина подобен пожару в доме!
– Давай, Павел, я на омёте буду сено принимать, а вы с Колей и Андреем кидайте вилами наверх, – мыслями всё ещё находясь в прошлом, с грустью предложила Мария Васильевна. И они принялись за дело.
Коля, коренастый, сильный, несмотря на юный возраст, давно приученный к тяжёлому сельскому труду, на удивление ловко и умело вонзал навильник в сваленное с машины сено и кидал наверх, ни на йоту не уступая взрослому Павлу. Андрею, худощавому и жидковатому по сравнению со сверстником, было далеко до Коли. Активные движения смели уныние женщины, в которое она впала было, и она, счастливая, что им помогает сам Павел с сыном, изредка роняя весёлый смех, продолжала аккуратно укладывать пласт за пластом подаваемое сено. Между делом Мария бросала короткие взгляды на Павла – ей было приятно поглядывать на предмет своего обожания. Незаметно осилили омёт. Четырёхугольной формы, продолговатый, с двухскатной вершиной, он возвышался под синим безоблачным небом как величественный исполин.
– Омёт получился что надо! – восхитился Павел, когда завершили его. Это было довольно непростым делом для него, далёкого от сельских занятий человека. – Маша, где ты так сноровисто наловчилась управляться с этим далеко не женским делом?
– Жизнь научила! – улыбнулась та наверху. – И в косьбе набила руку, и омёты складывать, вершить поднаторела.
– Папа, мы съездим на велосипедах на пруд, искупаемся? – встряхивая с себя сенную труху, попросил разрешения Андрей. Тот согласно кивнул.
– Баня готова, там мойтесь, – предложила Мария Васильевна, поправляя взмокшие от пота волосы.
– Нет, в баню мы вечером, перед дискотекой в клубе
