времени Настя уложила в сумочку ножницы, пакет с нитками и коробочку с иголками, повесила ее через плечо. Сверху набросила демисезонное пальто, вышла из лекционного зала, сбежала по лестнице и – к выходу.
А на улице ночь. Колледж в центре, здесь в это время море огней, автомобилей, народ бродит, жизнь кипит. И другая картина за городом: там тьма-тьмущая, к тому же далеко идти от остановки, опасно, а ведь ее подвезли бы прямо к дому. Настя, припомнив ор мамочки, всхлипнула:
– Ну и пусть меня убьют, плакать потом будешь.
Фразу адресовала, конечно, матери, жаль, что та не услышала. Однако надо поспешить, до маршрутки топать десять минут, потом ехать через половину города минут сорок – это если дорога будет свободная. Настя отправилась к остановке, утирая катившиеся по щекам слезы – жалко себя стало, ну, такая несчастная она… слов нет! Скорее бы колледж закончить, найти работу, чтоб за квартиру платить и на еду хватало, потом чемодан в зубы и – бегом от мамочки.
Маршрутка была полупустой, но чем ближе подъезжала Настя к своей остановке, тем больше тревожилась: все эти разговоры про труп на пустыре не прошли даром, страшно одной идти. А дядя Вова! Настя достала смартфон, позвонила, умоляя высшие силы, чтобы он был трезвым. При нем мать не очень-то лютует, а если пьяный, его пушками не разбудить, в этом случае мама может и руки распустить. Не драться же с ней, в самом деле!
– У аппарата Ласкин, – услышала Настя трезвый голос.
– Дядь Вова, это я, Настя. Мать сильно злая?
– Как фурия, которой хвост отрубили.
– Я же предупреждала, мы к смотру готовимся, у нас большая программа, костюмы делали… а она… она…
Ни разу не всхлипнула, но Ласкин словно в телевизор смотрел:
– Не реви.
– Я не реву. Это маршрутка гремит…
– Ты в маршрутке едешь? А че не на машине?
– Так мамка велела срочно домой, слышать ничего не хотела!
Ласкин отлично знал характер жены, представив, как именно Розочка «велела», сплюнул в сердцах, значит, психанул. А Насте сказал обычным тоном, сейчас нужно успокоить девчонку:
– Дура твоя мамка и не лечится. Ты где сейчас?
– Подъезжаю к пустырю. Там так темно…
– Эх, раньше надо было звонить папе. Главное, иди маршрутом, что обозначил, помнишь? А я оденусь и навстречу выдвинусь, не бойся, мина в одну воронку не попадает.
Легко сказать – не бойся, когда тебя стращали столько времени, внушая, что кругом одни бандиты, насильники, убийцы и подонки всех мастей.
– Ой, ой! Здесь остановите! – крикнула Настя водителю маршрутки.
Вышла на «мосту» – так неофициально местные называли часть дороги, возвышающуюся над низиной, дорога эта соединяет город и посад белых людей. Когда-то там тоже был пустырь, но с начала нулевых он активно застраивался коттеджами, превращаясь в несбыточную мечту обывателя. Странно, что туда ездят маршрутки круглые сутки? Ведь у каждого жителя «золотых гнезд» есть личный транспорт. Но они держат прислугу,
