Атланте все разговоры вертелись вокруг Батлеров.
– Опять переживают медовый месяц – говорили одни.
– Они что разорились? – интересовались другие, когда появилась вывеска на их доме: Отель «Switzerland».
Никто ничего не знал, а то, что рассказывала Индия, никого не устраивало – ничего скандального. И все с нетерпением ждали их возвращения.
Счастливый вид Скарлетт в сногсшибательных нарядах развеял сомнения относительно их финансов и убедил всех, что супруги Батлер воссоединились. За ними тихо наблюдали, но никто не мешал их уединению. Каждый вечер они гуляли в саду, и огонек его сигары весело светился в темноте. Казалось, так будет всегда, однако Скарлетт не покидало предчувствие, что её счастье не продлится долго. Ретт давно все решил для себя и лишь смягчает боль расставания.
На самом деле это было не так. Чарльстонские планы рухнули, и Батлер готов был отказаться от этих чертовых рудников, только бы не оставлять ее одну. Беда была в том, что вместе с любовью вернулась ревность, и он все чаще заводил разговоры об Эшли.
– Даже не стал утруждаться в поисках нового повода для размолвки, – решила Скарлетт, – значит день отъезда близок.
Это было похоже на его старый испытанный способ добиться, чтобы взыграл ее ирландский нрав, и она выгнала бы его, как бывало прежде. Но теперь ее почему-то не раздражали его уловки, и она терпеливо, старательно подбирая не обидные для него слова, в который раз рассказывала о своем детстве, о том, как влюбилась в белокурого принца, как он часто навещал их, сопровождал ее на все праздники, как они ездили верхом…
Упомянув как-то про тропинки, известные только им, Скарлетт испугалась, как бы Ретт не подумал, что у них что-то было с Эшли. Но то, что он произнес, совсем сбило ее с толку.
– Не волнуйтесь дорогая, я знаю, в то время ваше тело сохранило девственную чистоту, чего нельзя сказать о ваших мыслях и намерениях. Вот тогда образцовому джентльмену надо было думать о чести и не компрометировать вас своими визитами в течение двух лет, если родовая спесь не позволяла ему жениться на девушке не своего круга.
– Почему, Ретт, не своего круга? Моего отца все уважали, никто не отказался бы от родства с нами. – Но тут она вспомнила, как в Чарльстоне тетушки стеснялись ее, считая брак своей сестры мезальянсом.
– Никто, кроме Уилксов, – продолжал Ретт, – поэтому они и женились на кузинах.
– Да и бог с ними, мой отец тоже не горел желанием получить Эшли в зятья, он считал, что я не буду с ним счастлива. А вот вами отец гордился бы, – и она прижалась к плечу мужа.
Ретт слегка отодвинулся и поспешно произнес:
– Не придавайте, Скарлетт, слишком большого значения этой поездке, она у меня не первая, женщины только разные. Страсть проходит быстро.
– В отличие от вас для меня все было впервые. Не старайтесь, дорогой капитан Батлер, вам не удастся разочаровать меня теперь, когда я знаю, какой вы настоящий. Там, на яхте, вы не лгали мне – вы любили. Это останется со мной навсегда,
