тебя есть дети? Ах да, мальчик, – вспомнил дед, – ты же приезжала с ним.
– Есть и девочка от второго брака.
– Твой второй муж из Чарльстона?
– Нет, он был из Атланты и тоже погиб. Из Чарльстона – мой третий муж, Ретт Батлер.
– Трижды замужем, даже в этом сходство с бабушкой, – оживился дед. – Помнится, я был знаком с какими-то Батлерами, давненько, правда. А почему муж не приехал с тобой?
– Вы его не приглашали.
– Такой гордый, что он богат, образован, из хорошей семьи?
– Да, все так, – коротко ответила Скарлетт, ей не хотелось говорить о Ретте.
– От него у тебя нет детей?
– Теперь уже нет. Прошлой весной наша с ним дочь погибла, а с нею – и наш брак, – призналась Скарлетт, чтобы предотвратить дальнейшие расспросы.
– Вы развелись?
– Пока нет.
– Значит, в Атланте тебя ничего не держит? – продолжал Пьер. – Элалия писала, что у тебя магазин, что ты сама им управляешь.
– Есть еще салун. Были лесопилки, муж заставил продать.
– Скарлетт, я уже не в силах вести свои дела, а передать мне их некому. Я бы хотел, чтобы ими занималась ты. Переезжай в Саванну, и Чарльстон будет ближе к тебе.
Дед действительно нуждался в помощи. Дом был большой и очень красивый, таких и в Новом Орлеане немного найдешь. Жили здесь когда-то богато, и это чувствовалось в солидной обстановке в стиле французского ампира, в сверкании люстр и хрусталя. Но на всем лежала, несмотря на чистоту, печать запустения, отсутствия жизни. Если бы Скарлетт не пережила недавно одиночества в своем богатом доме, она не поняла бы деда, но теперь знала, чего ему не хватает. Ей стало жалко его – живет одинокий старик, никому не нужный; слуги, наверное, обкрадывают его, вон как злобно смотрит на нее камердинер.
– Я подумаю, дедушка, но не будет ли вам в тягость мое присутствие? Вы привыкли жить один, я тоже. Моя самостоятельность может не соответствовать вашим представлениям о поведении женщины.
– У тебя, что, куча любовников?
– Матерь божия! Как вы могли такое подумать? – удивилась Скарлетт. – Конечно, нет.
– В наше время так было принято, – пояснил дед. – Неприлично было не иметь любовников и любить своего мужа.
– Надеюсь, бабушка любила вас?
– Всякое бывало. – Она любила жизнь. А ты что любишь?
– Деньги. После войны мне пришлось работать в поле до кровавых мозолей наравне со слугами, чтобы не умереть с голоду самой и всей семье. Я вышла замуж во второй раз, чтобы получить триста долларов и заплатить налог за Тару. В третий раз мне удалось выйти за самого богатого человека в Атланте. Не испугает ли вас, старого аристократа, все это?
– Я не из пугливых, – ответил дед.
– Дети будут бегать по дому, хотя они у меня тихие и послушные.
– Дети – это всегда хорошо, – призадумался старый Пьер. – Жаль только, что они не носят
