сожалеете о времени, проведенном со мной?
– Ну, что вы, будучи моим мужем, вы так боялись проявить любовь и нежность, дабы не ущемить свою гордость, что я и не предполагала, какое это счастье быть любимой вами, – с подчеркнутой признательностью ответила Скарлетт.
Он не понял, смеется она над ним или действительно так думает. Она сильно изменилась и все чаще озадачивала его своими замечаниями, настолько, что он не всегда мог быстро найтись с ответом.
– Возможно, тогда я был не прав, – осторожно признался Ретт, – но изменить уже ничего нельзя в нашей жизни. Я хочу быть свободным, такую же свободу предлагаю вам. Сепарация – раздельное проживание супругов – очень распространено в Европе и поощряется церковью. Вы восхитительно чувственная женщина и можете выбрать того, кого захотите.
– Вот как раз этого-то я и не могу, – усмехнулась про себя Скарлетт, а вслух ехидно спросила:
– Оставаясь при этом миссис Батлер?
– Ну, да, – ответил Ретт.
– Благодарю за великодушие, то есть вы живете где-то, с кем-то, я тоже, а для всех мы семья, – продолжала Скарлетт. Может кому-то удобно такое лицемерие, но у меня другие представления о семье: душа в душу, и все пополам – и радости, и горести. А если этого нет, то и фамилия ваша мне не нужна.
– Я не смогу вам дать то, что вы хотите, если вы действительно этого хотите: семью, детей, любовь, постоянство. Однажды я попытался, но у нас ничего не получилось. Мне уже не вернуть вас в свое старое сердце и очень трудно верить в вашу любовь, ведь вы еще себя не знаете…
– Довольно, капитан Батлер, вы сейчас меня уговариваете или себя? Я согласна на развод. Похоже, единственным храбрецом, встретившимся мне в жизни, был Чарльз Гамильтон. А вы мало чем отличаетесь от незабвенного мистера Уилкса и так же боитесь моей любви. Прощайте, Ретт, надеюсь, вы встретите ту, с которой будете счастливы.
– Как легко она согласилась на развод! – возмутился Батлер и внимательно посмотрел на нее.
Совсем недавно она была так нежна с ним, а сейчас это совсем другая женщина, решительная, гордая и независимая, как та в черном костюме с букетом желтых цветов, которая тоже навсегда осталась в его памяти. Но было и еще что-то в ее лице, новое, чего он не мог понять. То была боль поражения, несостоявшегося счастья, придававшая особую роковую прелесть ее глазам.
Он поцеловал ее руку и растворился в тумане, окутавшем, казалось, весь город. Он добился того, чего хотел – она сама отказалась от него, но… почему же так ноет сердце? Никогда еще разлука не казалась ему столь тягостной, разве что в ту страшную ночь, когда пала Атланта.
Мучительно прошел первый день без Ретта, невыносимо тяжело было не слышать его голоса, смеха, не чувствовать его прикосновений, но еще ужаснее тянулась бессонная ночь. Постель без его объятий казалось жесткой и холодной. Она с трудом сдерживала слезы, пытаясь вернуться в то состояние равновесия, в котором находилась
