солидный и разумный, а Надя как будто маленькая. В последние годы, когда сын повзрослел, игра слегка изменилась, и по утрам иногда казалось, что он за ней слегка ухаживает. И беспокоится. Как будто исполняет то, до чего его отцу теперь нет дела.
– У тебя кофе стынет!
– Да, сейчас, сейчас, – Надя докрашивала ресницы, стоя в ванной в тапочках, офисных брюках и майке. Как же хорошо, что волосы короткие! Иначе вставать приходилось бы раньше на час…
Снова метнувшись к шкафу, она достала блузку, быстро надела ее и, схватив жакет, выскочила на кухню. Леша ждал ее там со сложносочиненным бутербродом и глядел укоризненно и ласково: всегда у тебя все наспех.
– Я не успеваю поесть, сын, – покаянно признала Надя, отпивая из кружки уже слегка остывший несладкий кофе с каплей молока.
– Хорошо, я тебе с собой положу. Вечно одно и то же!
Надя тремя глотками допила свою утреннюю дозу кофе и помчалась к входной двери:
– Леш, давай скорей.
Им было удобно ехать вместе, потому что отделение полиции, куда Лешку определили на практику, оказалось почти у Надиной работы. Вообще, практика в таком месте считалась чуть ли не наказанием – куда лучше стажироваться в суде, прокуратуре или адвокатской конторе. Но у Невельских не было связей в юридической среде, и Лешка даже гордился тем, что будет делать карьеру полностью с нуля. В нем была какая-то очень витальная упертость, и Надя верила, что сын станет адвокатом, как задумал.
– Ну как там твоя загадка? – поинтересовалась Надя, выруливая из двора.
– Ну как тебе сказать. Мне кажется, Прохоров читерствует.
– Это что за слово?
– Ну жульничает, лукавит. Потому что я не нашел варианта, при котором за кражу не наказывают вообще.
– Расскажи.
– Ну смотри. Если украдено на сумму до двух с половиной тысяч рублей, это административная ответственность. Штраф, например. А если дороже – то уже уголовная. Там исправительные работы, лишение свободы, как решат, в общем.
– Ну а если человек не в себе?
– Ну вот я тоже думал, что если псих, и со справкой, то свободен. А оказывается, нет. Если украдены ценные вещи, то и справка не поможет – потому что тогда назначают принудительное лечение. А что лучше, зона или тюремная психушка – это вопрос сложный.
– Да уж… – Надя энергично маневрировала в потоке и прикидывала, как поменять тему разговора, когда у нее вдруг зазвонил телефон. Сын мгновенно включил громкую связь: он не любил, когда мать нарушала правила и рисковала, говоря по телефону за рулем.
– Алло, Надюш? Привет, дорогая! Ну как, налаживается у вас? – салон заполнил сочный голос Ленки.
– Ленчик, привет, мы тут вдвоем с Лешей, я его везу на работу, – бодро закричала Надя в пространство.
– А, Леш, привет, дорогой!
– Здрасьте, теть Лен.
– Лена, у нас все хорошо, я сейчас спешу, позвоню тебе ближе к вечеру и все обсудим,
