style="font-size:15px;"> Мальчик кивнул и сунул большой палец себе в рот, после чего начал усердно сосать его.
– Какая, к черту, надежда? Барсук сморщился. – Нас полностью уделали. Все, конец.
– Надо взять вещи! – Вдруг вспомнила Лиза и ее взгляд заметался по грязной комнате. – Тут их рюкзаки, сумки…
– Нет времени! – и, словно в подтверждение его слов, совсем рядом раздался мощный взрыв, отчего ребята закричали и упали на пол.
– Сейчас. Так дети, у всех веревочки с именами на шее? Никто не забыл? – спросила женщина, на что дети привычно подняли руки с картонками, на которых были записаны их известные, хотя иногда и не полные данные: имя и фамилия, дата рождения, имена родителей и место последнего известного проживания. Одна из девочек, запутавшись, подняла висевший на цепочке медальон в форме шестиконечной звезды, но сообразив, подняла свою карточку.
Барсук через окно, кряхтя, влез в комнату, взял за руки метущуюся Лизу и ровным голосом сказал, глядя ей прямо в глаза: «Хорош дёргаться, бери своих и побежали».
Цепочка начинал которую пожилой бородач, с автоматом на перевес, а замыкала девушка-воспитательница, выбралась наконец на улицу, в жаркий летний день. Треск автоматов значительно усилился и стал ближе, пока вся группа пробиралась по улице через завалы и груды мусора, появившиеся после многочисленных обстрелов города. Перед ними пробежало несколько вооруженных человек. Потом еще один, невероятно тощий мужчина в темных джинсах и зеленой майке выскочил на середину улицы и вгляделся в группу, держа автомат в левой руке, а правой приложив руку к глазам, защищая их от солнца.
– Барсук ты еще здесь?! – хрипло проорал он, пытаясь перекричать треск стрельбы.
– Все хреново?
– Соболь погиб. Полбригады тоже. Красные уже на площади.
Барсук выругался.
– Куда нам? – тревожно спросила Лиза.
– Уходите к озеру, там пока тихо, может проскочите, – посоветовал тощий и махнув рукой, прощаясь, скрылся между домами.
– Идем за ним! – решил Барсук.
Миновав несколько дворов, образованных панельными «коробками» многоэтажных жилых домов, часто с выбитыми окнами и распахнутыми дверьми, частично или полностью покинутых своими жильцами, они стали, казалось, отдаляться от источников стрельбы. Барсук, идущий первым, выглянул за угол дома, на выходе из очередного двора и сделал знак рукой остановиться.
– Что там? – полушепотом спросила Лиза, когда он вернулся к ней и детям, расположившимся в маленьком дворе-колодце, образованном девятиэтажными панельными домами.
– В конце улицы какие-то люди, вооруженные. Не могу разобрать кто именно. Лучше вернуться и обойти их.
– Может, это наши?
– Видела, как Штык, ну тот, что с нами разговаривал, прытко поскакал? Нет здесь уже никого из наших. Без Соболя, все, хана. – Барсук на пару секунд замолчал, а потом решительно пошел к
