сказал Серега и полез за телефоном показывать приспособление. – Смотри, на шею надеваешь, нижняя планка в грудь упирается, и можно спать. Нормальная штука. Хорошая две пятьсот стоит.
– А зачем ей такая штука?
– Так она ж будке живет, уже второй год. Ей Петр Борисович разрешил. Не знала, что ли?
Гульнара не знала. Но узнав, полюбила Наташу еще больше, наверное, потому что была хорошим человеком. В августе, когда хозяйке будки исполнялось 34 года, несколько продавщиц блесток, Гульнара из павильона с трусами и охранник Серега переплыли со своих островков во вселенную Натали и подарили ей приспособление, чтобы можно было спать сидя.
После закрытия “Калибра” они распили несколько бутылок вермута “Чинзано”, и Наташа призналась, что если месяцами спать сидя, то каждую ночь будут сниться удивительно яркие, красивые сны. “Как в детстве”, – сказала Наташа и засмеялась.
Аннунаки Эдуарда Маратовича
Мы работали в небольшой провинциальной редакции, располагавшейся в подвале ветхо-аварийной хрущевки. До нас там заседали члены общества охотников и рыболовов, которых за долги выселили судебные приставы, и на их место приехали мы: редактор, два журналиста, бухгалтер, верстальщик и дядька, которого я называл "мужичок" за румяность и за схожесть с персонажами русских сказок. Он развозил газеты по киоскам и магазинам.
Окна нашей обители частично прятались под землей, а частично выходили во двор. Зимой, когда было особенно лень одеваться и идти курить на улицу, мы пристрастились курить в кабинете и "стрелять" бычками в крохотную форточку. Поначалу промахивались, окурки врезались в стекло и рикошетили на стол, на пол, за воротники, но спустя 2 недели тренировок весь творческий состав коллектива вместе с мужичком научился делать это с филигранной точностью, и "стреляли" мы уже не глядя.
Так поступают, разумеется, только свиньи, но в те годы было как-то не до бычков: общая атмосфера житья-бытия обволакивала таким густым, беспросветным чадом, что на глупости вроде окурков за окном никто не обращал внимания. Впрочем, когда весной все растаяло, и мы увидели целый ковер из бычков, то решили провести субботник.
Нашли местного дворника. Им оказался пожилой мужчина с седыми усами. Если большинство знакомых мне дворников носили вязаные шапки, то этот был в "жириновке". Серьезный человек, подумалось. А серьезным он и оказался.
– Одолжите нам, пожалуйста, грабли, окурки убрать, – обратился я к дворнику.
– А вы кто такие?
– Журналисты из "Вечернего рабочего", мы там насрали… под окнами.
– Журналисты… Кхм. Ну, берите, только верните сегодня, – сказал дворник и выдал нам грабли и лопаты.
Мы все убрали, отдали инструментарий, и с тех пор стали курить уже на улице, приладив к перилам огромную банку из-под "Нескафе".
Где-то спустя неделю в редакцию зашел странный человек: в блестящем костюме-тройке, с седыми усами, похожий, как мне показалось, на шансонье Вилли
