для себя он заснул. Разбудил его вернувшийся Савелий.
– Возвращаемся.
– Что скажешь?
– Все передал.
– А что так долго?
– Получал иные инструкции, но это не для твоих ушей.
– Скажите, пожалуйста.
– А какого хрена мы рисковали, что этот с Советской улицы не может дойти, куда следует и сообщить о рациях?
– Мне это не ведомо. Но полагаю, что у него свои инструкции. Во внутренних органах нынче гитлеровские разведчики тоже имеются.
Всю обратную дорогу Макар и Савелий молчали. В отряде дед докладывал Большакову:
– О существовании нашего отряда подпольщики не знали. Завтра в восемь вечера у Черного камня передадут нам взрывчатку и сведения об эшелоне, который надо подорвать.
– Добре, дед. Связь с подпольем, а, следовательно, с большой землей, очень важна для нас. А Макара кликни ко мне, хочу с ним поближе познакомиться.
Одиноков рассказал командиру о своем задании, показал мандат НКВД.
– Задача у тебя важная и нужная. Спасибо, что помог наладить нам связь с товарищами, – Большаков указал рукой в сторону, откуда раздавалась непрерывная канонада.
– В четверг я сам схожу к связному и доложу, что и как. Они для тебя обещали лекарства передать.
– Что лекарства? Мне операция необходима, пулю вытащить следует.
– Доктора у них пока нет.
Через неделю с «той стороны» поступили сведения о том, что грузовики со школой собаководства при эвакуации из Брянска попали под авианалет. До Калуги добрались всего шестнадцать животных и один инструктор. Макару велено оставаться в отряде и ждать дальнейшего решения о его дальнейшей переправки. Обстоятельства делали Одинокова беспомощным. Когда фашисты напали на Россию, он преданный своей Родине, высококлассный специалист в своем деле, пышущий здоровьем молодой мужчина был уверен, что вот именно сейчас и именно он принесет стране много пользы. Только все чаще приходилось просто курить, приглушая бессильную злобу. Мужчина не понимал тогда, что Ковригин и пытается вытравить чувство беспомощности в соратниках. Но не все сразу, не все».
От долгих воспоминаний и раздумий Одинокова отвлекла Мария:
– Макар Иванович, скажите, а оттуда, куда все уехали, скоро вернуться?
– Если все будет нормально, Машенька, послезавтра надо ждать. А чего ты вдруг запереживала?
Женщина почему-то зардела и быстро скрылась в темноте. Макар заулыбался, он догадался, о ком беспокоилась дама. Поликарп понравился Селезневой сразу, симпатия крепла день ото дня. А когда о командире стали повсеместно рассказывать, как о бесстрашном и, главное, гениальном стратеге, она, закаленная и уже свыкшаяся со своей не сложившейся личной жизнью женщина, втрескалась в Ковригина, что называется «по уши». Русские бабы даже в тяжелую годину имели потребность в заботе о ком-либо и любви. Это что-то на уровне хромосом, а в веке грядущем будет
