пользоваться помадой и тушью для ресниц. Именно поэтому я так чертовски хороша в своем деле. – в голосе Кайлы звучало надменное ощущение собственного превосходства.
– Ты хочешь сказать, что только опыт и подготовка сделали из тебя такого превосходного бойца? Ты лукавишь, милая, и мы обе это понимаем. – Лина облокотилась на стул, закурив еще одну.
– О чем ты, черт возьми?
– Да все о том же. О том, что ты с рождения одарена качествами, превосходящими человеческие возможности. Твоя мгновенная реакция, скорость, способность чувствовать намерения соперника, предугадывать его действия, водить в заблуждения, прекрасное чувство пространства, тайминг, способность вербального воздействия, внушение страха и паники. Твои кроваво- красные склеры, когда ты злишься, пониженная чувствительность к боли и так далее. – Лина слегка сощурилась, наблюдая за ее реакцией. – Думаешь, тебе все это от природы подарено? Как бы не так.
– Откуда ты все это знаешь. – Кайла заметно побледнела, на лбу выступил холодный пот.
– Потому что я имела дело с такими как ты. Я была лично знакома с человеком из твоих снов. Если ты хочешь, я могу рассказать тебе о том кто ты и о том кем был он. Эти события были начисто стерты из истории и вскоре забыты. На то были свои причины. Но они не забыты теми, кто принимал в них участие. Я поклялась никогда не говорить об этом, но для тебя я могу сделать исключение, если ты хочешь это услышать.
– Я хочу этого больше всего на свете. Я – вся внимание
Глава первая.
Сайонара, бой.
Он видел все так четко, как только возможно. Несмотря на туман, на смог и на нависающую сверху тяжесть, его глаза все еще сохранили свои функции, хотя все остальное тело, казалось, отказывалось подчиняться. Этот шум не был музыкой, не был гулом живого города, он был лишь противоположностью тишины. Он нависал над головой как нечто огромное, липкое и почти осязаемое. Он не душил, не убивал, он просто давил, выводя из привычной колеи. Казалось бы, проведя двое суток по дороге к порту, он мог бы к нему уже привыкнуть, но есть вещи под которые просто не возможно приспособиться. Чем ближе они были к окончательной цели, тем он усиливался, и Хедли это чувствовал. Чувствовал потребность уйти, раствориться, рассеяться, между каплями дождя и мокрого снега, мокрого и тяжелого. Унылая, зудящая в мозгу меланхолия, чувство неотвратимости, неизбежности того, что должно было произойти очень скоро. Старая станция, построенная задолго до рождения Хедли, все еще производила на прибывающих с полудиких островов людей сильное и немного жутковатое впечатление. Тем кто вырос среди болот и тихих равнин, было не привычно видеть массивные многоэтажные конструкции, искусственный свет вакуумных ламп, и людей, вооруженных огнестрельным оружием. Со стороны реки, станцию украшали плакаты с изображением иллюзорных гротескных пейзажей того, во что полудикие должны были превратиться после терраформаци. В свое время их повесили для вновь прибывших. Тех, кто искал новой жизни вдали от большого
