километров. Гродин был небольшим городишкой, активнее всего он строился в середине XX века, а в семидесятых вырос за счет окраинных спальных районов. Архитекторы и строители недавнего прошлого и представить себе не могли, что в начале XXI века построенный ими город устареет морально вмиг и сразу на сотню лет.
– Ё-о-о!.. – подвывал Андрей, нервно вцепившись в баранку своего джипа. – Долго стоять еще будем?! Давай, давай, двигайся, народ…
Сидевший рядом с ним Борька начинал скучать, что могло привести к неприятностям, а Мишка сидел спокойно, раздумывая, все ли он приготовил для рыбалки или надо заставить Андрея изменить маршрут и свернуть в магазин. Из них троих он единственный более-менее серьезно относился к рыбной ловле, в основном из-за воспоминаний о детстве. Впрочем, и он не был настоящим фанатом рыбалки, Мишке больше нравилось сидеть всю ночь у костра, пить пиво и трепаться за жизнь. Борька брал с собой гитару, они втроем распевали песни, в том числе и Борькины – о войне, о несправедливости (больная Борькина тема), словом, о важном.
– Борька, ты гитару взял?
– Клавесин, – веско отозвался Борька, что означало: гитару он взял.
– Борь, а ты можешь с людьми нормально разговаривать? – родительским тоном, который, как знали все присутствующие, дико бесил Бешеного Боба, поинтересовался Андрей.
В ответ Борька скорчил ему рожу.
…Боб, пожалуй, и сам понимал, что он здорово отличается от большинства своих знакомых. Природа всего отмеряла ему больше нормы: роста, волос, талантов, эмоций, жажды жизни. Его крупное тело, его большое сердце, его чувственность, его восприимчивость, его желание творить постоянно возбуждали в нем жажду. Эта жажда не имела никакого отношения к жадности, потому что он всегда был готов поделиться последним глотком воды с другим жаждущим, а уж свои творения – песни и арт-объекты – Борька дарил направо и налево. Подарив и поделившись, снова горел в жажде.
Друзья также знали, что в свои тридцать Бешеный Боб мало чем отличался от себя шестнадцатилетнего. Он все так же хотел признания, восхищения и внимания, как и в тот день, когда пришел в школу с зелеными волосами. Классная руководительница, увидев Борьку, спросила:
– И где же ты такую краску раздобыл?
– Это не краска, Алина Макаровна! – радостно взялся объяснять Боб. – Я утащил у матери блондекс, высветлился и выполоскал волосы в зеленке!
Конечно, его заставили закрасить волосы в родной черный, но Борька все равно получил то, что хотел: Маринка смеялась до слез, а весь класс гордился им, как десятью медалистами сразу.
Мишка с Андреем обожали рассказывать знакомым о том случае, когда Бешеный Боб вместе с единомышленниками воздвиг памятник социализму прямо на главной площади города. Испрашивать разрешения на установку памятника у администрации Боб не пожелал – он терпеть не мог бюрократов. Он и так знал, что ни в жизнь ему не разрешат украшать памятниками самый центр города.
– Его снесут, –
