и более проработанные розыгрыши. Например, Джим пригласил Тэнди посмотреть, как он играет в теннис с глухим двоюродным братом. Почти час Джим «разговаривал» на пальцах со своим кузеном, переводя для Тэнди, которая с состраданием следила за игрой. Неожиданно разговор превратился в спор. Пальцы Джима и его кузена летали как вязальные спицы, и в конце концов двоюродный брат зашагал прочь.
Джим пожал плечами и сказал Тэнди, что проводит ее до дома.
– А что вы только что обсуждали? – поинтересовалась девушка.
– Да так, ничего, – сказал Джим. – Он спросил, может ли он пойти домой с нами, когда я пойду тебя провожать, и я ответил отказом.
Тэнди заявила Джиму, что он жестокий, и разразилась рыданиями:
– Джим, как ты мог…
– Ради бога, Тэнди, – ответил на это Джим, – он же не на самом деле глухой.
Тэнди перестала рыдать и начала сердито кричать на Джима.
Она была единственной подружкой Джима в течение двух с половиной лет, поэтому ей доставалось больше всех. Джим постоянно испытывал ее терпение.
Однажды в субботу они поехали на автобусе в Художественную галерею Коркорана в соседнем Вашингтоне. Когда они пересекали реку Потомак, Джим встал на колени и схватил ногу Тэнди.
– Джим! – сказала Тэнди в нависшей тишине. – Ради всего святого, что ты делаешь? Немедленно встань.
Джим проворно стянул с нее двухцветные кожаные туфли и начал срывать белый носок.
– Джим, ну пожалуйста… – Тэнди схватилась за полы своей плиссированной юбки, сжав ее так, что костяшки ее пальцев побелели. Ее щеки стали ярко-пунцовыми, покраснела даже шея под хвостиком волос.
– Все, что мне ну-у-у-жно, это поцеловать твою дра-го-ценную ножку, – протянул Джим идиотским, приторно-сладким голосом, который всегда так раздражал ее. Этот тон Джим специально изобрел для того, чтобы никто не мог понять, шутит он или нет. Джим поднял босую ступню в своих руках, чмокнул ее, затем захихикал.
Автобус подъехал к галерее за полчаса до открытия, и Джим с Тэнди пошли в расположенный неподалеку парк. Они подошли к большой статуе, изображавшей наклонившуюся обнаженную женщину.
Джим зашептал Тэнди в ухо:
– Спорим, у тебя кишка тонка поцеловать статую в зад.
– Джим…
– Ну давай, говорю же, кишка тонка.
– Нет.
– Ты хочешь сказать, что боишься подойти к ягодицам простой мраморной скульптурной композиции? – спросил он, как всегда показывая широту своего словаря.
– Отстань, Джим. – Тэнди нервно оглянулась по сторонам. Какие-то туристы подошли сфотографировать статую.
– Ну давай же, Тэнди, заставь свою круговую мышцу поработать. Поцелуй gluteus maximus[4]!
Тэнди вышла из себя:
– Я не собираюсь целовать эту статую, как бы ты ее ни называл и что бы ты ни говорил!
После
Большая ягодичная мышца.
