и даже запах от них исходил человеческий: поддельных французских духов от одной, и неподдельной туалетной воды «Ой, ты мати, сиренюшка моя» от другой. И несмотря на это, они не могли принадлежать к человеческой расе. Возможно, какие-нибудь радиационные грызуны, ибо они лузгали семечки непрерывно, устилая пол шелухой. Однако это были говорящие грызуны. Язык их казался практически незнакомым, запомнилось немногое: «…наш Засранск, падла Лена и ещё неизвестная сука…». Хотелось поинтересоваться: «Как далеко их городок от нашего, почему Лена не сменит такую некрасивую фамилию, и причем здесь собака?». Но я все не решалась, думала, что не поймут, и еще боялась, а вдруг это заразно, и я тоже стану радиационным грызуном, в таком случае, наверняка придется жить в Засранске. А туда я не горела желанием попасть. Наш город тоже не очень чистый, но уж лучше здесь. А еще в маршрутке частенько ездили женщины с таким избыточным весом, что когда они вставали и направлялись к выходу, создавалась реальная угроза жизни и здоровья остальных граждан, воспользовавшихся этим видом транспорта. Попадались и столь дурно пахнущие мужчины, что представлялось, будто спиртное можно закусывать исключительно луком, чесноком и еще чем-то таким, чему даже названия не находилось. Складывалось ощущение, что закуси они продуктом, не имеющим такого запаха, с ними тотчас случится беда, возможно, поэтому чеснок и лук просто необходимы. Были еще младенцы, исходящие криком на руках у позевывающих равнодушных матерей, и кряхтящие, вечно жалующиеся на здоровье старики, и любители получасовых разговоров по сотовым, и вам, едущим рядом, казалось, что вы прослушали содержание очередной серии дешевого сериала, каких нынче пруд пруди.
В то утро автору и на дух не надо было чужих криков и болезней, чужого пота и перегара, и невыносима была мысль, что помимо всего этого могут еще и ноги оттоптать. Причем, ведь ни для кого не секрет, что некоторые делают это нарочно, просто из зависти к чужим надраенным до блеска туфлям. Хотелось подышать еще свежим не загазованным воздухом и поцокать каблуками, чтобы, каюсь, все не без греха, привлечь внимание мужчин до 30. Впрочем, последнее не удавалось, вернее, удавалось, но наполовину. Мужчины оборачивались, улыбались, а некоторые даже языками прищелкивали, но возрастная категория была явно не моя – от 60 до 80 лет.
Припекало, и я расстегнула пиджак. А чтобы не скучать, раз уж знакомство с проходившим мимо принцем (ну или хоть простым парнем) не выходило, одела наушники и врубила какую-то синтетическую чепуху на полную. Моя рука почти любовно сжимала новенький сотовый, за который было отдано много и предстояло отдать еще больше, так как куплен он был в кредит. Вообще-то, парадоксально, что разряженные банковские матроны сочли меня платежеспособной, ибо сама я себя таковой не считала. Боже, благослови банки и их работников за то, что они за жалкие 25 % годовых (если очень повезет), ну или там за 40 % (если не очень), дарят людям сказку в виде телефонов, телевизоров (мне не надо – есть), стиральных машин (мне не надо – ванная своеобразная), автомобилей (не надо, у меня на такой
