Хозяйка Людмила, хозяйка Людмила-а-а-а!
– У нас тут демоны!
– Тихо, дура, она же подумает…
Неизвестно, что подумала Людмила, но дверь снесло с петель, и Людмила с Маргаритой воздвиглись в проеме, как две Немезиды. Руки Маргариты чуть заметно искрились…
Немая сцена длилась недолго. И уже спустя секунду превратилась в свою полную противоположность. Все заговорили разом:
– Игорек! Что с Игорьком? – Людмила.
– Хозяйка, мы такое пережили! – Кармелита.
– Прекратите свою рыбью болтовню! Что с Игорем? Кто еще пострадал?
– Я виноват… – склоняет голову Ян.
– Да все в порядке, эти чары легко снимаются! – Дим.
– Тут побывали эти… с Уровней! – Игорек начал приходить в себя, и первым ожил, конечно, язык.
– Как они прошли сквозь защиту?!
– Ну, я… Яну посылку принесли, и я…
– Игорь!
– Дим, а кто эта милая девушка в одном тапочке? – Это, разумеется, любопытная Маргарита.
Судьба распорядилась так, что общий шум затих как раз в тот момент, когда прозвучал последний вопрос. Так что его прекрасно расслышали все. Иринка глянула на свои ноги и, кажется, остро возмечтала о возможности телепортации.
Квартира Соловьевых на глазах превращалась в терем-теремок. Наверху в двух комнатах спали Маринка и «уплотненный» Игорек – в его комнату временно переселили Яна, и что интересно, подросток не попробовал брыкаться. Даже не возражал против горшков со всякой зеленью, которые Ян, естественно, приволок с собой. Игорь даже помог перетаскивать какую-то лиану…
Маринка хотела было уплотниться Снежинкой, но невесту Дима решено было поселить в его комнате – в конце концов, она ведь его невеста. Лёш окончательно переселился к Лине. А сам Вадим решил ночевать в гостиной.
Впрочем, вечером все равно все перепуталось. Маринка почему-то торчала в комнате Игоря и Яна, и оттуда то и дело доносились смех и звук падения чего-то тяжелого. Снежинку увела Людмила – кормить, расспрашивать и показывать, где что лежит.
А Лёш, Лина и Дим торчали в гостиной и о чем-то секретничали, накрыв аквариум занавеской и включив музыку. Рыбки некоторое время повозмущались, но затихли и только в знак протеста иногда заводили: «Ой, мороз, мороз».
– Слушай, тут такой вопрос… – Лина переглянулась с Лёшем. – Дим, ты мне веришь?
– Допустим.
– Не допустим. Веришь?
Дим улыбнулся:
– Верю.
– Тогда потерпи.
Ее ладонь, очень горячая, ложится на грудь… наливается светом… и приходит боль. Похоже, словно в грудь мгновенно и глубоко рванулись огненные когти. Дим сжал кулаки, задохнулся, давя в себе крик, наклонил голову. На мгновение комната подернулась темнотой, истаяла. Осталось только смуглое лицо и карие глаза – внимательные, блестящие. Они смотрели точно из тени…
Что
