красных… и не от Пламени.
Хранительница лежала на полу – непривычно маленькая, с неловко подогнутой рукой. Точно она пыталась защититься и не успела. Анна, Анна… Бабушка… Чувствуя, как сжимается горло, феникс присела рядом, уже зная, что увидит. Он был совсем маленький, этот колышек. И попал точно в сердце, в ту самую точку, мгновенно остановив кровоток. Иначе она уже сгорела бы. Сейчас тело начнет гореть, как только его вытащишь. Но пока нельзя. Смерть Хранительницы Пламени надо засвидетельствовать. Надо кого-то позвать…
– Вот она! – резанул воздух злой голос.
Лина рывком обернулась… и поняла, что вопрос о том, кого позвать свидетельствовать о смерти Хранительницы, потерял актуальность. «Кто-нибудь» уже пришел. И не один. Перекрывая выход из пещеры, у гранитного проема стояли четверо фениксов… нет, пятеро… шестеро… семеро… Они телепортировались одна за другой, и смотрели на нее, замершую у тела Анны.
– Убийца!
Преисподняя!
Лина встречается взглядами со своим обвинителем. С обвинительницей. Что ж ты так со мной, мама…
Мама. И кто мог поднять руку на Анну так, чтобы… Мама?
«Это ты. Это ведь ты. За что, мама?»
«Она мне мешала. Как и ты».
«Я догадалась».
«Я знаю. Но ты об этом уже никому не расскажешь».
– Убийца! Убийца! Казнить на месте!
За спиной ревет Пламя, от входа надвигаются фениксы, два ножа уже торчат в плече, от третьего остается царапина на щеке – едва успела увернуться, и воздух блестит от брошенных клинков. Ни минуты нет, чтобы попробовать сказать правду, ни секунды…
– Лина, беги!
Откуда в этом кровавом безумии взялся Лёш, Лина не успела заметить. Зато успела увидеть, как разом три ножа находят цель. Как Лёш падает и на его рубашке расцветают багряно-черные хризантемы. Она видит, как мать вытягивает из него, еще живого, магию… как гаснут его глаза…
Нет! Нет…
Лина резко села, задушив собственный мучительный крик. Лёш, нет!.. ох…
– Лина, что ты?..
Лёш был живой. Совершенно живой, довольно взъерошенный, очень теплый и сонный. И лежал он не на каменном полу далекой пещеры, а на постели в собственной комнате. И сонно щурил зеленые глаза.
– Тебе плохо?
Целую секунду она смотрела на его лицо – живое, живое, живое! – на светлые стены с рисунками-набросками и осознавала, что никаких пещер и никакого побагровевшего Пламени здесь нет. И фениксов тоже. Приснится же такое…
Рядом зашевелился и сел Лёш. Будущий муж, если верить Анне и Алексу. Очень захотелось его коснуться. Просто очень, даже пришлось придержать руки при себе. Но догадается же! Что, будешь ему объяснять: так, мол, и так, милый, я просто хочу убедиться, что ты живой.
А маг-эмпат, кажется, и правда «догадался».
– Приснилось что-то? – Лёш сам приобнял ее за плечи.
– Ты… ты почему проснулся?
– От тебя такая волна пошла, что мой
