известием. И даже не сразу решила, как поступить с подобными подношениями. Принять? Но будет ли это достойно? Но, с другой стороны, если не принять, то поездка вообще становится несбыточной, а будущее Жанно – неопределенным. Следует, в конце концов, пожертвовать чем-то ради интересов мальчика.
– Да, отец Медар, – проговорила я. – Конечно же, я поеду.
3
Впервые за семь месяцев я внимательно взглянула на себя в зеркало.
Конечно, и раньше я каждый день умывалась и причесывалась, а потом смотрела, все ли со мной в порядке, но почему-то почти разучилась, глядя в зеркало, оценивать, красива ли я, обаятельна ли.
Я осторожно вытащила шпильки из волос, и тяжелые золотистые волосы мягко упали на плечи. Прошел год с тех пор, как в тюрьме Консьержери меня остригли, и они уже стали длинными, выросли дюймов на двенадцать и чуть выгорели… Мягкое бретонское солнце добавило золотистости коже лица. Да я и вся теперь была золотистая, ведь загара не скроешь. Но он не портил меня. Глаза у меня сияли – наверное, от волнующих известий… Тонкие брови вразлет двумя безупречными линиями пересекали высокий чистый лоб. Чуть вздрагивали крылья тонкого носа. Небольшая ямочка смеялась на ровной коже щеки. Я красива, да… и как хорошо это все выглядело бы, если бы в моем распоряжении было хоть чуточку краски…
А болезнь? Она, похоже, оставила след только в моей душе, физически я полностью оправилась. Земля Бретани словно вдохнула в меня силы. Тело налилось, пополнела грудь и сквозь полотно рубашки соблазнительно алели соски, более яркие, чем до родов. Я была очень стройна, но не худощава; постоянное пребывание на свежем воздухе подарило мягкий румянец щекам, силу и здоровье телу. Я чувствовала себя крепкой, как никогда. Бедра были уже, чем прежде, но, в конце концов, прекрасно согласовывались с тонкой талией. Я даже как будто стала выше ростом.
А зачем я, собственно, об этом думаю?
Легкая усмешка тронула мои губы. Нет, все-таки никак нельзя относиться к графу д'Артуа только как к другу! Что-то внутри меня этому мешает. Может быть, потому, что не было случая, когда мы дружили, не будучи любовниками. Что будет на этот раз? Я даже не знала, что решить на этот счет. Конечно, у принца крови достаточно подружек, уж за этим дело никогда не стояло. Но есть ли среди них такая, как я? Наверное, нет, иначе он не звал бы меня, позвал бы только Жана!
Так что же мне делать, если он все-таки захочет хоть на миг возвратиться к прошлому? Я тряхнула головой, чтобы отогнать навязчивые воспоминания, чтобы вообще не думать об этом. И все же в глубине подсознания мне уже было ясно, что я вряд ли смогу сказать ему «нет».
В тот день, когда на землю спустился теплый тихий вечер, я стала свидетельницей потрясающего события; десятимесячная Изабелла самостоятельно вылезла из поставленной на землю колыбельки, взялась ручками за ее края, а потом отняла ручки и гордо стояла, демонстрируя всем свое умение. Замирая от гордости, я отошла на три шага и поманила ее к себе:
– Иди, иди сюда, миленькая!
