принадлежностей не было. Вместо тетрадей мы писали бледными фиолетовыми чернилами на каких-то советских книгах между типографскими строчками. Какие предметы были еще, я забыл. К счастью, ходили мы в эту школу недолго.
Территория детского дома (рядом с которым мы жили) была превращена в лагерь для наших военнопленных и евреев. Евреи ремонтировали дороги. У каждого из них на одежде красовалась надпись белой краской – JUDE. Охраняли лагерь венгерские солдаты. Наш огород от двора детского дома отделяли жиденький забор из досок, колючей проволоки и густые заросли малины. Она разрослась выше человеческого роста.
Надо отдать должное венграм. Они относились к нашим пленным и населению более гуманно, чем немцы. Например, заступая на пост, часовой мог поднять колючую проволоку напротив нашей малины, и пропустить пленного к ближайшим домам, чтобы он мог попросить у жителей какую-нибудь еду или воду. Существовало только одно условие: пленный обязан вернуться до момента смены часовых и тогда он попадал в лагерь без проблем. Если кто-то не мог вернуться в условленное время, он лежал в нашей малине, ожидая «своего часового». Я слышал, как кто-то из наших пленных, лежа в малине, шепотом говорил об этом бабушке.
Когда лагерь ликвидировали, от малины практически ничего не осталось. Её всю сломали и вытоптали. О побегах из этого лагеря я ничего не слышал, хотя для этого имелись все условия.
Как ни странно, но красивое здание бывшей женской гимназии в центре города во время боев, прихода немцев и венгров осталось целым. Или его не успели, или просто не хотели разрушать.
Венгры устраивали там вечера танцев в зале с большим балконом. С этого балкона, мы с ребятами, проникнув внутрь гимназии через подвал или окна, плевали и бросали окурки на танцующих внизу венгров и наших девушек, которых приводили венгерские солдаты. Иногда нам за это хорошо влетало от охраны. Перед уходом из города немцы (а может быть и венгры) здание бывшей женской гимназии сожгли. В 1942 году я, подражая старшим ребятам, попробовал курить.
Поскольку ни папирос, ни сигарет или даже простой махорки достать мы не могли – курили «бычки». Делалось это так – на палочку крепилась обычная швейная игла. Увидел на земле окурок, накалываешь его на иглу, затем складываешь в пакетик. Вылущивали из окурка остатки табака, просушивали его, и курили. Так и собирали на папиросу или «козью ножку».
Дома запах табака от меня почувствовали сразу же. Тётя серьезно говорила со мной, но я с ребятами все равно потихоньку курил. Один раз у оврага мы увидели открытую венгерскую машину. Внутри ее лежала коробка с сигаретами. Венгров вблизи не увидели, и коробка оказалась у нас. В овраге мы ее открыли и удивились. Таких сигарет никто из нас никогда не видел. Они были в золотой обертке, в красивых пачках, ароматные. Мы спрятали коробку в какую-то яму и потом потихоньку наслаждались этими сигаретами. Если бы мы попались на воровстве, «концовочка» ждала нас веселая – могли убить на месте, или основательно
