style="font-size:15px;"> Я подняла взгляд на герцогиню.
– Это гугенотский памфлет, – поморщившись, пояснила та. – Прошлой ночью, пока все спали, эти еретики дерзнули разбросать свои листовки по всему дворцу. Должно быть, они подкупили тех слуг, которые разделяют их ложную веру; эти памфлеты Франциск обнаружил даже в своей спальне. Он в ярости. На прошлой неделе он вынужден был отдать приказ об аресте двадцати четырех гугенотов, которых застигли за печатанием «Установлений» Жана Кальвина. Вот почему нам пришлось перебраться в это чумное гнездо под названием Париж: Франциск должен наглядным примером показать, что во Франции не потерпят ереси.
Итак, все вышло, как предсказывал Колиньи: короля вынудили признать существование того, чего он так долго старался не замечать. Очевидно, при дворе есть гугеноты. Наивны были мои надежды распознать их по внешнему виду: они, должно быть, стараются не бросаться в глаза, держат свою веру в тайне, но их здесь немало – вполне достаточно, чтобы распространить эти памфлеты. Я по-прежнему не знала, как относиться к этим людям, но совершенно точно не хотела, чтобы их поступки выводили короля из равновесия или чтобы их вера нарушала покой страны.
– Его заставили действовать вопреки желанию, – продолжала герцогиня. – Бедняга, он всегда предпочитал перед Римом делать вид, будто страна едина и протестантов не существует. – Она вздохнула. – Все это так неприятно! Не понимаю, право, чего они думают добиться такими вызывающими действиями. Впрочем, их собратья-лютеране ничем не лучше. Во всех владениях Габсбургов, от Нидерландов до Германии, царит хаос – и все из-за этой так называемой «новой веры».
– Но ведь это всего лишь памфлет! – вырвалось у меня. – Бумага, чернила и ничего более. Его величество должен понять, что такой пустяк не может быть опасен, и…
– Екатерина, только не вздумай вмешиваться! – прервала меня герцогиня, подавшись ближе. – Франциску нужно остыть, а у тебя есть куда более важные причины для беспокойства. – Она помолчала, стараясь заглянуть мне в глаза. – Пришли известия, что умер его святейшество, твой дядя.
Я выслушала эту новость в молчании. Итак, папа Климент мертв. Мне надлежало испытывать скорбь, ведь он, как-никак, был последней нитью, которая связывала меня с прошлым. Но единственное, что я на самом деле ощущала, – облегчение. Теперь я свободна. Никогда больше мне не придется быть орудием его хитроумных замыслов, куклой в его руках. Теперь я смогу стать настоящей француженкой, принять всей душой и сердцем судьбу, которую сама для себя уготовила.
– Я знаю, дорогая моя, как тебе сейчас нелегко, – услышала я голос герцогини. – Твой дядя скончался, оставив тебя нищей, без приданого.
– Приданого? – ошеломленно повторила я. – Разве король не получил его после моей свадьбы?
– Нет, твой дядя обещал многое, однако так и не подписал документов, которые давали бы Франциску исключительные права на Милан. – Герцогиня вздохнула. – Я бы и хотела помочь тебе, но боюсь, что с этой
