– в основном плохо вооруженные, с хлипкими щитами. У некоторых были шлемы и кожаные панцири. За ними, на краю гребня, стояли Баннус и его всадники, вооруженные кто копьем, кто луком. Увидев, что пращники начинают собирать камни, Катон повернулся к декуриону:
– Давай! Командуй!
Декурион кивнул, набрал воздуху и крикнул:
– Эскадрон! Вперед!
Клин шагом двинулся вперед. Всадники одной рукой, прикрытой щитом, крепко держали поводья, а второй подняли копья вверх, чтобы не задеть товарищей, пока они не добрались до врага. Над ними, с обоих флангов, пращники раскручивали пращи над головой, а лучники подняли луки. Катон очень хотел, чтобы немедленно прозвучал приказ к атаке, пока не поздно, но осадил сам себя: декурион – опытный воин и знает свое дело.
– Эскадрон, рысью – вперед!
Солдаты пришпорили лошадей, и эскадрон рванулся вперед, как раз когда первый яростный шквал камней и стрел взвился в воздух. Резкая смена темпа сбила прицел врага, и большинство снарядов упало на землю чуть позади строя. Несколько стрел вонзилось в щиты замыкающих всадников. Одна лошадь жалобно заржала, когда стрела вонзилась ей в круп, подалась назад, но всадник удержался в седле и вернул скакуна в строй.
– В атаку! – крикнул декурион во главе клина, взмахнув мечом.
Солдаты подхватили боевой клич, снова пришпорили лошадей, и клин помчался вперед. Во второй шеренге Катон и Макрон вцепились в поводья; лошади понеслись с развевающимися гривами и хвостами. Вздымая пыль и песок, клин стремительно двигался вверх по склону, на Баннуса и его бандитов. С флангов по римлянам снова ударили стрелы и камни, на сей раз достигнув цели. Катон увидел, как камень попал в голову солдата впереди и слева. От удара голова всадника качнулась вбок, он выпустил из ослабевших рук копье, щит и поводья. Лошадь шарахнулась в сторону. Боец вывалился из седла, и конь, оставшись без всадника, понесся галопом. Справа от себя Катон увидел хмурое лицо Макрона, пригнувшегося к седельной луке. Симеон, крепко сидящий в седле, натянул тетиву, готовясь стрелять.
Баннус подъехал к пехотинцам и отдал приказ стоять насмерть, однако надвигающаяся кавалерия для многих оказалась слишком страшным зрелищем: бандиты рассыпались, убираясь с пути всадников. И тут – Катон даже не успел этого осознать – клин вонзился в позиции врага. Воздух наполнился скрежетом и звоном оружия, стонами и криками людей, хрипом и ржанием лошадей. Заметив движение справа и снизу, Катон ткнул мечом в юркого человека в грязном тюрбане. Тот шарахнулся в сторону, и клинок царапнул его по плечу. Зарычав, бандит замахнулся узким изогнутым мечом, и Катон едва успел отбить удар гардой. Затем центурион ударил сам, попав по тюрбану лезвием. Ткань приняла на себя режущую силу, но от мощного удара человек потерял сознание и исчез в пыли, поднятой копытами лошадей и ногами людей, схлестнувшихся в смертельной схватке. Катон огляделся. Макрон рубился с парой мечников, выкрикивая им в лицо оскорбления, вызывая на бой. Симеон достал стрелу, повернулся в седле, быстро выбирая цель, и спустил тетиву. Стрела, пролетев шагов десять, вонзилась в грудь бандита, и острие вышло из спины, вырвав кусок окровавленной плоти.
