таких! А настоящий пацан – он и в Африке пацан! Так неужели же ты нас на улицу сейчас выставишь?! Подумай сам, как такое по-нашему – по-пацански! – выглядеть будет?
– Я из пацанского возраста уже давно вышел, – не очень-то решительно возразил ему Геша.
– Так и я вышел! – подхватил собеседник. – И что из того? Природу ведь не изменишь. Если уж стал пацаном – правильным пацаном, Геша, – им и помрешь. Ну, че скажешь, старичок?
Геша, разумеется, прекрасно понимал, что Костя, выражаясь языком улицы, попросту «давал ему расклад». И на круг выходило, что не прав именно он – Геша. А быть неправым – Геша не любил. Да и не бывал, кажется, никогда. Костя задел в его душе самую надежную для исполнения своих целей струну. Но как все-таки Гешу «не прикалывала» такая перспектива – провести в компании этих двоих ближайшие три десятка дней, а то еще, упаси Бог, и больше! Но, – куда ни повернись, а везде вилы!
После затяжной паузы, во время которой его гости уже с искренним сочувствием, выжидая, смотрели на него, он, в очередной раз печально вздохнув, наконец, выдавил из себя:
– Ладно, чего уж там, живите…
Костя тут же оживился, хотя его и прежде-то нельзя было посчитать унылым:
– Другое дело, старичок! – и, сказав так, с выражением полного дружелюбия на лице протянул в сторону Геши руку над столиком: – Значит, по рукам? – подытожил он.
– По рукам, – без энтузиазма согласился Геша и, так и не пожав протянутую руку, вместо того сунул в нее фен Марии.
Костя, мельком посмотрев на очутившуюся вдруг в его руке вещь, невозмутимо, не обращая внимания на невежливый поступок Геши, водворил ее на столик, а затем напялил на себя Гешину шляпу и, переведя взгляд на подружку, которая в тот момент как раз прошла к угловому шкафу стенки и втискивала туда на свободную полку реанимированного пупса, весело поинтересовался:
– Мария, как? Мне идет?
Геше вновь почудился торжественный звук сантановской гитары.
Та на его зов, покончив с обустройством пупса, обернулась. С сомнением оценив новый «прикид» дружка, усмехнувшись, вынесла вердикт:
– Как корове седло.
Костя несколько деланно рассмеялся, скинул шляпу обратно на столик и, показав на нее глазами, полюбопытствовал:
– Слушай, старик, что за хреновина такая?
Геша его юмора не поддержал:
– Это не хреновина, это подарок, – заявил он и тут же отодвинул шляпу поближе к стене – подальше от шаловливых ручонок соседа.
Тогда Костя извлек изо рта отработанную жвачку и запросто, спровоцировав тем мгновенный гневный взгляд Геши, пущенный украдкой, прилепил ее к краешку столика, одновременно беззаботно и успокаивающим тоном приговаривая:
– Ничего, старичок, сейчас я слетаю в лабаз, затарюсь продуктами, Мария нам чего-нибудь пожрать сварганит, сядем за стол, поедим, водочки малеха накатим. Небось, у тебя после вчерашнего головка бо-бо, а? Мы еще с тобой, старичок, подружимся…
