«Значит, любой кусок материи бывает послушен (как и бывает непослушен) духам движения…»
И: «…А если так движется, не значит ли, что живёт?»
***
– Алё, алё. Кукла, ты дома? Сними трубку! Хэлло! Жезус! (расстроенно). Ну, я позвоню потом.
Мессаж (сообщение) от Марианны.
За окном – собачий вой-лай. В окне напротив тускло мерцает звёздочка сигареты вечнокурящего там старого грека.
Я дома. В четырёх стенах арендованного одиночества.
Я – это кусочек тела, который страдает, и боится.
Нужно просто заснуть и спать. Спать, спать…
Приснится дочь, маленькая, лет четырёх.
Я буду сидеть на берегу дальневосточной речонки по имени Бурлит, наблюдая за её бурлением-течением. Речушка эта, позже затопленная, как я слышала, вместе с деревней Надаровкой и вместе с прилегающими к Надаровке деревнями, впадала в Бикин, ещё более бурную речку, впадающую в свой черёд в Уссури и в Амур, которые впадают (или «впадали»? Может быть, они тоже ныне затоплены) друг в друга…
…Она пришла, измученный ребёнок. Стала укладываться на траве поспать, а головкой – мне на колени, но как-то получалось, что была она головой вниз, вот так; я пыталась повернуть её, и даже пересесть самой; дала, то есть предложила ей подушечку под голову; она сказала: «Нет», и я проснулась.
Она не любит высоких изголовий.
«…Моя дорогая дочь,
Сегодня, наконец, дозвонилась до Х. шериф-департмента, где регистрируют умерших и, в частности, членов группы самоубийц, найденных накануне, после их отбытия на планету Сириус с помощью яда и пластиковых мешков на голову. И… *
Тебя в списке мёртвых нет.»
Спать… Спать…
Снова заснула. Увидела своё детство. Моё детство на дне морском. Нет никакого смысла его вспоминать. Но оно снится. Сад с малиной… За огородом, на холме, поросшем ландышами, старый пчельник. Я забиралась в него летом, когда там не было ульев, там пахло прелой соломой и сладостью. Во дворе – качели. Отчим в ожидании ужина сидит во дворе; разматывает портянки…
– Хэлоу… Гражаусас…
Телефонный звонок. Это Витянис, чтобы сказать, что он одинок и не знает зачем живёт. (Что, уже четверг?)
– Хочешь зайти на чашку кофе?
– Лапынъка, не могу, очень занят.
(«Вот и хорошо: не надо мыть голову. Шерсть в носу – нэхай соби растэ…»)
– Жаль.
– Пока, лапынька.
– Пока…
Снова звонок:
– Алё, алё! Кукла, это ты? А что у тебя голос такой, спала, что ли? А? Говорят, тебя видели в супермаркете, ты расплачивалась фудстэмпами… Не слышу! Да нет, не думаю чтоб ошиблись! Держи трубку ближе ко рту…
Выдёргиваю телефонный шнур напрочь из розетки. Вот так, лучше. Пусть отдохнёт.
