Но она сдержалась. – А потом, когда ты исчез, – слеза все-таки образовалась на правом ее глазу и не покатилась по щеке, а с длинной ресницы бросилась вниз. Упала на стол и впиталась в скатерть – только мокрое место осталось. – Ты исчез, когда тебе было восемь. Помнишь?
– Помню, – буркнул я.
– Исчез в зеркальном лабиринте. Папа обегал весь парк аттракционов. Всех расспрашивал: видели такого мальчика, маленького, со светлыми волосами, на вид лет восемь, с такими круглыми глазами, как будто испуганными?
Я нахмурился. Папа описывал меня как испуганного. Я почти обиделся на него за это, а мама продолжала:
– Билетерша рассказывала, что ты вошел в лабиринт с таким высоким светловолосым парнишкой. Она еще подумала, что вы братья. Папа тогда сильно разозлился: на нее – за то, что пустила тебя с незнакомым дядькой, на тебя – за то, что пошел, не подождал его, на себя – за то, что бросил тебя одного.
Мне захотелось выйти из кухни. Не люблю эту историю и то, как мама ее рассказывает. Не рассказывает – вымучивает. Потрошит историю подробностями – как папа бегал, искал.
– А потом она увидела парня, с которым ты вошел в лабиринт. И крикнула папе: «Вон тот. Тот!»
Я резко вскинул на нее глаза.
– Что?..
– Она крикнула: «Вон тот парень, с которым ваш сынишка…»
Я встал и выскочил из кухни. Опомнился только в комнате за закрытой дверью, не понимая, что на меня нашло.
– Илюша, с тобой все хорошо? – послышался мамин шепот. – Извини меня. Разбередила раны. Прости.
– Все хорошо.
– Я зайду?
– Не надо. Спать буду ложиться.
Она помолчала, но не ушла пока.
– Ладно, – сказала наконец. – Прости меня, Илья.
Я не знал, за что ее прощать, да и она, думаю, не совсем понимала. Послушал ее удаляющиеся шаги. Сполз на пол и так просидел не знаю сколько.
«Вон тот. Тот!» – звучал в голове мамин голос. Я представил себе эту билетершу, хоть и не помнил ее толком. Представил, как она кричит папе: «Тот!»
Папа потом подошел к тому парню. Спросил про меня. И тот ему ответил, что видел «пацаненка из зеркального лабиринта» у будки со сладостями. Так и оказалось: я был там. Папа обнял меня. Не припомню, чтобы он еще хоть когда-нибудь так долго меня обнимал. А потом со слезами на глазах сказал:
– Я нашел тебя.
И прошептал мое имя.
По расписанию был ансамбль. Когда зашел в кабинет, увидел ее. Валерию. Она, как в кино, стояла, картинно облокотившись о рояль, и свет из окна не падал на волосы – он буквально ласкал их, резвился в них. А когда обернулась на звук открывшейся двери, я увидел идеальное лицо в обрамлении этих самых волос-любимцев оконного света. Я весь как-то размяк и не мог даже пошевелить языком, чтобы сказать «Привет».
– Илья! – она щелкнула пальцами в воздухе, привлекая мое – тоже размякшее – внимание. – Я звонила тебе вчера. Почему не перезвонил?
– А,
