при всех сотрудниках и присели у стола следователя для беседы. Следователем оказался молодой парень, может, лет двадцати пяти. Он зачитал дело, состряпанное на показаниях, предоставленных «заводом». В заброшенном помещении, отведённом под склад, находилась дыра, через которую было вынесено с территории завода следующее (дальше следовал длинный список украденного в промежутке от последней ревизии до настоящего времени). В итоге сумма на сухом языке цифр выглядела немыслимых масштабов. Несунов на заводе, как обычно, хватало. И неплохо это всё свалить на вляпавшихся мальчишек, в данном случае на одного моего Вовку, который выгораживал кампанию, не признался в коллективном творчестве, и получилось, что взял на себя одного это расхищение, ведомый товарищеской святостью.
Размеры украденного государственного имущества позволяли держать под арестом моего сына, чем и воспользовался начальник Угро по малолетним преступникам. Следователь зачитывал вслух, чтобы не нарушать порядка ознакомления подозреваемого с обвинением. Зачитывание бесконечного списка украденного с завода прервал тот самый начальник Угро по малолеткам. Он ворвался в кабинет, подлетел к следователю, что-то прошептал на ухо и вышел. После чего выражение лица следователя стало более сосредоточенным. Возможно, сам Юлий Цезарь так сосредотачивался, когда делал несколько дел одновременно. Наш «Цезарь» продолжал зачитывать список украденного. При этом теперь ещё шевелил мозгами и по поводу информации от нач. Угро по малолеткам, надо полагать, речь шла о дележе обозначенной мне суммы. Дверь в кабинет снова отворилась, и появился ещё один служащий в штатском, похоже, от начальника всего милицейского отделения. Этот в штатском тоже сказал что-то на ухо нашему следователю и вышел. Наш «Цезарь» теперь потерял былую сосредоточенность, три дела сразу – ну точно многовато. Лицо его озарялось растерянностью. В таком вот состоянии следователь закончил чтение, объявил, что выпускает нас, но с подпиской о невыезде. Дал Володе бумаги на подпись. Бумаг было много, в том числе и подписка. Следователь напрягался, чтобы везде, где надо, стояла подпись подозреваемого, и, пребывая в давящем информационном потоке, забыл взять подписку о невыезде у меня как законного представителя и матери, под чью опеку законно попадал мой сын до суда.
Мы с Вовчиком помчались домой, радуясь свободе. Дома слушали повествования моего сыночка о житие в приёмнике-распределителе. Дедуля был на даче, и слушали рассказы только я и Володина бабуля. Рассказчик проглатывал еду, торопливо говорил в промежутках, и когда еда закончилась, закончился и рассказ. Володя рванул на улицу к друзьям-товарищам, как свободный человек, знающий цену этой самой свободе. А я продолжала рассказывать маме об ужасах и опасностях, которые нам угрожают. Раздумья о выходе из тяжёлой ситуации, в которой мы оказались, были прерваны телефонным звонком. Звонил начальник Угро по малолетним преступникам и так панибратски обронил:
– За твоего малого сам шеф хлопотал.
