жизнью, в которую мы пытались влиться. Для этого приходилось выходить из дому ещё до пробуждения детей. Сестра отправляла учеников в школу, а после уроков приключения подкрадывались к детям, отвлекая от приготовления домашних заданий.
Маленький сибирский городок, молодой по возрасту, не выделялся никакими архитектурными строениями. Особенно после Львова выглядел скромно, чтоб не сказать бедно. Сестра уже привыкла к этой скромности, а нам всё в диковинку. Муж сестры, отец Дмитрия, год как умер, с его криминальной роднёй сестра не очень ладила, но Дмитрий ладил, да и куда ему было деваться. Ментальность городка, так уж сложилось исторически, была довольно насыщена людьми бывалыми и их детьми, внуками. Схема самообразования подростковых сообществ примерно та же, что и во Львове, и, по-видимому, во всем мире. Дети, которыми родители не имеют возможности заниматься, проводят время на улице. Бросалось в глаза, что в этом городке концентрация таких детей была больше, да и конопля росла по пояс прямо в огородах. И похоже, что особенно никто не переживал по этому поводу.
Очень скоро выяснилось, что во дворах царит криминальная пирамида, куда более налаженная, чем у нас. Старшие подростки попросту требуют от меньших и беззащитных собирать коноплю, скатывать в шарики и сдавать им. Пожаловаться кому-либо на свою участь – значит испортить репутацию «пацана», а если дело дойдёт до милиции, то «стукач» становится изгоем и будет искать общества только с себе подобными.
Сейчас уже в России принимается закон о легализации стукачей и выдачи им зарплат и пенсий за их неблагодарный и неблагородный труд. Общество, похоже, нуждается в таких людях, и государство идёт навстречу, опираясь на пользу «стукачества». Как и всё остальное, это явление имеет две стороны. Гибель души человека определяет в итоге мотив. Димка считал себя «пацаном» и претерпевал, как все, возрастную иерархию.
Нашим вымогателем был Пятак. Парнишка лет пятнадцати, крепкого телосложения, с короткой шеей и распущенным языком. Внешность и манеры «Пятака» говорили о царствовании физической силы в животном мире.
В общем, упитанный, хорошо одетый, хамоватый Пятак приходил частенько в наш двор с товарищами, садился напротив наших окон на бревно и громко себя вёл. Это означало, что он пришёл за конопляными шариками. Димка весь сжимался, затихал и хотел спрятаться, чтобы его не было видно из окна. Жили мы на первом этаже. Сестра прокомментировала, что, дескать, Димка его боится, так как он, Пятак, бандит с большой дороги и всех малых гоняет и помыкает ими. Димка доверился нам под большим секретом, шёпотом, ища защиты. При этом говорить о своей жалобе строго запретил, сославшись, что будет только хуже и на улицу не дадут выйти. Я самонадеянно подошла к бревну и строго попросила компанию не галдеть возле наших окон. Спросила у Пятака, где он живёт, и, не получив ответа, посоветовала пройти к себе во двор. Распущенный подросток нахамил по полной, с бревна не слез и со двора не ушёл. Выяснив
