и план рисовал в свое удовольствие!
И тут Танька проявила себя в высшей степени разумно: первым делом она ограничила круг участников конфликта, мягко переместив нас из общей залы в служебное помещение, затем плотно закрыла дверь, рассадила нас по разным концам стола и предложила свою помощь в плане поиска искомых первоисточников. Мне оставалось только мысленно ей поаплодировать, а Поросьян даже подмигнул мне – смотри, мол, какой кадр!
Дело пошло на лад, когда до Таньки дошло, что нам надо всего лишь узнать кто жил в определенном доме, а Поросьян именно так поставил задачу – в конце концов, может он выбрать для своего реферата конкретное место без объяснения причин? «Вполне», – ответила Танька и притащила старую, потертую на сгибах и дырявую на углах карту Москвы начала века. До чего же интересно было ее изучать! Даже просто рассматривать.
Там, где на карте роилось великое множество переулочков, улочек и названий, теперь равнодушно пролегли широкие проспекты. Легкая грусть об утраченном безвозвратно внезапно охватила меня. А ведь это была всего лишь карта – простой лист бумаги! Я попытался мысленно пройтись по тем булыжным и деревянным мостовым, а где и грязь помесить после дождя, увидеть разнокалиберные дома – каменные и деревянные, покосившиеся и роскошные, высокие и низкие… Таким домам даже номера не нужны – у каждого свое особенное лицо и обрамление: где палисадник с цветущей сиренью, где забор высоченный с цепными псами, а где окна прямо на улицу распахнуты – только занавески белые по ветру трепещут…
И все это многообразие равнодушно пустили под бульдозер, смели с лица земли. Живую ткань города рассекли безликие магистрали: уже не улицы, каждая со своим особым лицом и духом, не похожие одна на другую, а так – одинаковые, как две бутылки портвейна, направления движения в обоих направлениях… Я в принципе хорошо представляю карту современной Москвы, поскольку давно живу здесь и на месте не сижу, но попытка привязать к изображенной на карте Москве нынешнюю ее структуру не всегда удавалась с первого раза. Слишком радикальные изменения случились за прошедшие сто лет!
Особенно по окраинам, тогдашним окраинам, где извилистые узкие дороги со знакомыми названиями неспешно ползли от одной деревеньки к другой, минуя кольцо пограничных монастырей когда-то защищавших город от вражеских набегов, загородные дома знати, поля, леса и огороды. А еще там были реки, речушки, ручейки, прудики разные – все со временем или ушло под землю – в холодную темную трубу, или было безжалостно засыпано мусором… Я мысленно наложил квадратики современных кварталов – получился совсем другой город. Ан нет! Вот здесь остался кусочек – в десяток домов, не более, повторяющий исходное направление старой дороги. А здесь название микрорайона оказалось названием давно исчезнувшей деревеньки… Это напоминало встречу со старым другом, знакомое лицо которого вдруг мелькнуло в толпе, и вот вы
