понадобиться моя помощь. А ещё… Не знаю… Я наделся, что смогу чем-то помочь городу.
При этих словах я почувствовал себя немного глупо. Но Исаак, улыбнувшись, положил руку мне на плечо.
– Я сделал Бенедикту такое же предложение ещё в тридцать шестом, – сказал он. – И он ответил мне то же самое. Ладно. Тогда к практическим вопросам. Пока я не заперся, скажи: может быть, тебе что-нибудь нужно?
Я был смущён.
– Ну… если уж вы спросили… я подумал, может быть… То есть если у вас есть…
Исаак поднял бровь.
– Я бы хотел вернуться домой, прежде чем подхвачу чуму, Кристофер.
– М-м… Вы не могли бы… э… одолжить мне немного денег?
– Денег?
– Я верну, честное слово! – поспешно прибавил я. – Я просто… ну, как бы сказать?.. Поиздержался.
Исаак смерил меня строгим взглядом.
– Гильдия аптекарей дала тебе десять фунтов после смерти Бенедикта. Ты же не растратил их все?
– Не растратил, – ответил я. – Потому что не получил.
В его глазах мелькнуло понимание.
– Дай-ка угадаю. Ты ходил за ними каждую неделю. Но у них всякий раз были какие-нибудь отговорки. А теперь, когда началась чума, они просто закрыли двери, и ты не можешь забрать деньги.
– Они всегда были очень вежливы.
– Не сомневаюсь. На что же ты жил всё это время?
– Продал часть запасов из магазина другим аптекарям, – сказал я. – Но теперь никто больше их не покупает.
– Поскольку все боятся, что ингредиенты заражены, – докончил Исаак.
Я кивнул, чувствуя себя несчастным. Смерть мастера Бенедикта не только разбила мне сердце. Она оставила меня без средств к существованию. После истории с культом Архангела Гильдия аптекарей должна была назначить мне нового учителя, но едва началась чума, совет гильдии закрыл её и сбежал вместе с остальными богатеями. И когда гильдия перестала работать, все надежды на нового учителя исчезли – заодно с обещанными мне десятью фунтами.
Будучи учеником, я по закону не имел права продавать лекарства самостоятельно. Так возникла идея Курильницы-для-вашего-дома. Поскольку дым лишь мешал подхватить чуму, а не лечил её, формально она не являлась лекарством, посему продавать её было не противозаконно.
Однако огромный след сажи возле двери и обугленный ёж на улице ясно давали понять, что изобретение пока не вполне готово для продажи. И учитывая, что немногие оставшиеся аптекари не желали покупать мои запасы, денежный ящик вконец опустел.
– О, Кристофер, – виновато сказал Исаак. – Я не должен был оставлять тебя здесь одного.
Он вынул из кармана пять серебряных шиллингов и положил их на стол.
– Я дал бы больше, но все мои сбережения ушли на борьбу с чумой… Вот что: возьми и пирог тоже. Нет-нет, не спорь. – Он похлопал себя по животу. – Может, я его и люблю, но он не слишком любит меня.
Если бы не страх перед
