запасе у него было столько рассказов о своем боевом прошлом, что ребятишки слушали его с разинутыми ртами, и во всем старались подражать.
Гриша любил его, и по всякому поводу мчался, чтобы «поговорить». В отличие от других взрослых, вечно занятых своими делами, дядька Петро никогда не отмахивался от маленького казачонка. Но главное, что давал ему крестный, была казачья наука. Точнее, не просто казачья, а пластунская наука.
Ведь пластуны, как известно, были казачьей гвардией.
Теперь старшему сыну Петра уже исполнилось шесть лет и четыре с половиной второму – эти двое уже могли понимать, о чем говорит их отец. А младший в это время оставался с матерью, которая носила уже четвертого ребенка.
– Пластуны, потому что пластом лежать умеют, – объяснял детворе Петр, – не час, не два, а надобно – день, и два, и три. Тот, у кого терпения нет, и забудь думать про пластунов!
– Три дня лежать пластом? – не поверил какой-то малыш.
– Понятно, обычный человек такого не сможет, – улыбнулся его наставник, – терпению тоже учиться надо.
Бабич не знал, станет кто-то из малышни в будущем пластуном, не станет, но то, что они всегда с уважением будут относиться к пластунам, он не сомневался.
– А для чего надо все время пластом лежать? – спросил самый маленький казачонок. Его второй сын.
Петро, не выдержав серьезности, улыбнулся.
– Чтобы враг тебя не заметил.
– Враг – это тот, кто против нашей веры?
– Не все, кто против нашей веры враги, но наши враги – обычно не нашей веры, – попытался объяснить Бабич, да так, что и сам запутался…
Все-таки действовать он может куда лучше, чем говорить. Однако хватит разговоров.
– Идите-ка в круг Иван и Гришка.
– Так я же его на год старше! – снисходительно заметил Гриша, поглядывая на сына дядьки Петра.
– Тогда ты с ним дерись вполсилы, – посоветовал Петр и приказал остальным. – Все хлопают в ладоши и поют.
Посмотрел некоторое время на борющихся казачат и прикрикнул.
– В глаза смотреть, в глаза! Зрачок лови!
– А Гришка смаргивает! – пожаловался Иван.
– Так и бей его, пользуйся моментом! И не думай, что он делает, а думай, что ты должен делать. Поймал зрачок, и держи: видишь, он замахивается, в сторону уйди. Да не так резко, а мягко, незаметно… Не реветь! Что такое?
– Больно-а-а.
– Больно. Воинская наука только через боль и достается… А теперь все поднялись и танцуем. Идем запиночкой, с ноги на ногу переваливаемся, прыгаем, а я вам сыграю на кобзе.
Мальчишки обрадовано засуетились. Танцевать все любили. Тем более что со стороны эти танцы были странными: какие-то прыжки, какие-то вихляния из стороны в сторону, ходьба на корточках, и только Петр знал, для чего это все нужно.
Он умел играть не только на кобзе, но и на
