надо. Будет помогать отцу с его овсом, глядишь, и к приданному лишняя копейка прибавится. Да что копейка! У Любы будет столько денег, что ей все равно станет, за кого замуж выходить.
Она и думать не желала о том, что чем ее приданное больше, тем мечта, выйти за бедного Дмитрия отодвигается все дальше.
От барона Шпигеля пришел целый караван подвод. Оказалось, что в их округе овес не уродился, и пришлось бы барону выписывать его откуда-нибудь издалека, так что Михаилу Андреевичу он заплатил за зерно не скупясь.
А потом Шпигель и сам приехал в своей карете к дому Гречко. Только в прошлый раз барон гостил всего один день, а теперь решил все как следует осмотреть, и заодно взглянуть, как хозяйствуют другие станичники: может, еще у кого-то уродился овес? По той цене, что продает его Гречко, покупать овес выгодно, и кто знает, может, перекупать? Да отправлять за границу. Люциус Филиппович никогда не проходил мимо того, что могло принести ему прибыль. С каждым годом он все больше денег вкладывал в плоды крестьянских трудов, и уже подумывал, не купить ли себе пароход? Пусть ходит себе по Черному или Азовскому морю, возит зерно. Оно нужно везде и всегда…
Если бы Михаил Андреевич мог знать о таких планах барона, его радость бы несколько поубавилась. Он думал, что интересует барона только своим овсом. Но для Шпигеля это небольшое хозяйство было так, капля в море, когда он собирался в скором времени засыпать зерном всю Европу!
– Я приеду к вам осенью, Люциус Филиппович? – спрашивал у коннозаводчика Гречко. – За жеребеночком?
– Приезжайте, Михаил Андреевич, – милостиво улыбался тот, поглядывая на хлопочущих перед ним женщин.
Михаил Андреевич был просто в восторге оттого, что сам барон! – остановился в его хате, и хоть в ней и так всегда было чисто, мать с дочерью в который раз все мыли и скребли, чтобы такому высокому гостю угодить.
Но и барон, похоже, был вполне доволен приемом. Расхаживал по подворью, заходил в конюшни, цокал языком.
За столом сидел, с удовольствием ел, как говорил Гречко, простую пищу и посматривал на хлопотавших женщин.
И было на что посмотреть! Зоя Григорьевна с уложенными на затылке косами, в которых еще не было ни единой седой волосинки, выступала павой. Хороша! Девчонка – хоть и шестнадцать исполнилось – но, однако, как быстро созревают эти южаночки! Недаром говорят, Россия красавицами славна.
Барон вздохнул. У него было четыре сына, а вот дочери бог не дал. А как приятно, ходила бы мимо хорошенькая куколка, ластилась к отцу.
Люциус Филиппович и сам удивился, отчего ему такие мысли вдруг в голову полезли. От овса перешел к обсуждению, хоть и мысленному, женской стати. Значит, что? Есть еще порох в пороховницах!
Хозяйство у Гречко достаточно крепкое. Если он решил развернуться и производить овес не мешками, а сотнями пудов, то кто знает, может барон даст ему денег взаймы, под будущий урожай. Но об этом он пока говорить не станет. Рано еще. Люциус Шпигель вознамерился по всей Кубани заложить такие вот островки
