в хозяйском доме сам собой аннулировался положенный мне по контракту ежедневный двухчасовой отдых. Обеденный перерыв перестал для меня существовать, поскольку изо дня в день повторялась одна и та же история. Только я усаживалась за стол, как державшая у окна вахту Старуха окликала меня не терпящим возражения тоном: «Вижу, около магазина две машины припарковались, это к нам покупатели пожаловали. Ну-ка, спустись, спроси, что им нужно!» И мне ничего не оставалось, кроме как, отложив столовые приборы в сторону, отправиться в магазин, открыть его покупателям и терпеливо ждать за прилавком, когда они что-нибудь приобретут. Только после этого я возвращалась в столовую к уже остывшей и невкусной еде. Бывало, что во время обеда бегать туда-сюда мне приходилось по нескольку раз, и я не могла притронуться к пище в течение часа или больше. В общем, скоро мне это окончательно надоело, и я сказала Старухе, что приняла решение в обеденный перерыв вернуться к пляжному отдыху. Как того и следовало ожидать, мой отказ от обедов её ужасно разозлил, однако, она ничего не могла с этим поделать, так как вряд ли кто-либо ещё согласился бы работать на подобных условиях. Вне всякого сомнения, моё ежедневное трапезничание у них дома было Старухе на руку. Вместо того, чтобы самой обслуживать нагрянувших в обеденный перерыв покупателей, она отправляла в магазин меня и за счет этого не теряла в выручке. Для меня же это обернулось работой по двенадцать часов в сутки, вместо десяти, оговоренных в контракте.
Вскоре всё вернулось на круги своя. Я по обыкновению носилась в магазине как заведённая, производя уборку и обслуживая покупателей, а Старуха, повернувшись ко мне спиной, сидела перед маленьким телевизором, установленном в дальнем углу магазина, просматривая одну за другой передачи, в которых рассказывалось о жизни разных знаменитостей. Больше всего она любила программы с репортажами о королевских семьях Европы. «Видно сильна ещё в народе вера в батюшку-царя!» – самодовольно прокомментировал бы этот факт какой-нибудь аристократ. Да нет же, дело было совсем в другом. Старуха слепо коленопреклонялась перед высшими мира сего, то есть перед теми, кто обладал властью и неоспоримым весом в обществе. В том числе, она боготворила всех без исключения диктаторов двадцатого века. Помню, когда я услышала её положительное высказывание о бывшем главе правительства Страны Вечного Праздника, сотрудничавшем в годы Второй мировой войны с Гитлером, то у меня невольно слетело с языка: «А как же человеческие жертвы?! Сколько ни в чём не повинных людей погибло по его приказу!» Подвигав вставной челюстью, Старуха измерила меня надменным взглядом и после короткой паузы, добавив железных ноток своему голосу, изрекла: «А ты как хотела?! Чтобы везде был порядок, и при этом не было жертв? Если не убрать тех, кто против порядка, то его никогда и не будет!» Полагаю, нетрудно догадаться, какой именно порядок она имела в виду. Тот самый, который
