с ним, когда старый вождь шагнул за прикрывающий вход полог. «Слушатель» растерянно хлопал глазами.
В хижине никого не оказалось. В дальней стене зияла рваная дыра. Единственная кровать была пуста, только в изголовье лежала маленькая черная коробочка. Карл поднял ее и вслед за Фирамтотом вышел из хижины.
– Какой из тебя охранник, Тонгев? – распекал Фирамтот «слушателя». – Пленник сбежал еще до того, как ты уселся у входа.
– Но я же тебе говорю, – оправдывался Тонгев, – что все время слышал его мысли и это были мысли спящего. – Тут в глазах у него промелькнул страх. – Я и сейчас их слышу. Ближе, чем раньше.
Он посмотрел на Карла, а Карл – на черную коробочку у себя в руках.
– Я понял, – сказал он странным голосом, словно кто-то принуждал его говорить. – Должно быть, Свейн изготовил электронное устройство, транслирующее ритмы человеческого мозга. Сначала он настроил передачу на ритмы сна, когда притворялся пьяным. А потом оставил прибор на месте и сбежал.
– Машина!
Фирамтот шарахнулся в сторону, словно рядом с ним внезапно подняла голову ядовитая змея.
– Брось ее в огонь! – велел он Карлу с потрясенным, растерянным видом. – А ты, Тонгев! Спутать мозг машины с человеческим!
Карл не шевелясь смотрел на черную коробочку.
И тут поднялся шквал взволнованных голосов. Те, кто сидел за столом, показывали пальцем в небо над джунглями. Там, низко над горизонтом, едва различимый сквозь прозрачные кроны деревьев, поднимался новый ярко-красный метеор. Он двигался медленней своих бледных собратьев, но быстро набирал скорость, пока все внизу ошеломленно смотрели на него.
– Я понял, – повторил Карл тем же самым голосом. – Это Свейн. Он спрятал неподалеку один из вертолетов «Крота». Но сейчас он поднял в небо не «Крота». Это «Гримуар». – Он взглянул на Фирамтота, замершего на месте. – Потому что «Гримуар» перевозил радиоактивную пыль.
Казалось, весь лес съежился, когда он подумал об этом.
– Вряд ли это случится в считаные секунды, – глухо добавил Карл. – У вас есть колонии на другой стороне планеты, Фирамтот? Хотя даже это вас не спасет.
– Силанти! – сказал Фирамтот неожиданно твердым, молодым голосом. – Пошли туда мысленные картины. Дурные картины.
Пальцы старого вождя, словно когти, сжали локоть Карла.
– Думай о Свейне! – чуть ли не взмолился Фирамтот. – Думай, как я проникаю в его разум. Сам я не могу туда попасть. Я плохо представляю себе это место. Думай о том, где он находится. Думай, что я там.
Стоя в темноте дверного проема под давящим взглядом Фирамтота, наблюдая за тем, как ярко-красный метеор все быстрее поднимается в небо, Карл принял решение. Он старался забыть о себе и не поддаваться обаянию этой странной, красивой, но слабой и вставшей на ошибочный путь культуры, старался думать о Конфедерации и честно рассуждать о страхе Свейна, зная, что этот страх велик и искренен.
В тот же миг, когда решение было принято, он почувствовал, как могучий ветер,
