Все двадцатые годы Гитлер беспрестанно поносил «ноябрьских преступников» – богатых трусливых евреев, затаившихся в Берлине и злонамеренно организовавших поражение имперской армии, – однако не удосуживался объяснить их мотивы.
Поначалу народ верил, но теперь всем было плевать.
Германия шла вперед.
Мюнхенский младенец умирал.
Коричневорубашечники, угрюмо сидевшие за столом, еще не ведали, что вскоре все изменится. Ждать оставалось недолго – через восемь месяцев нацистская партия получит именинный подарок, о каком и не мечтала.
Хаос.
24 октября 1929 года в шести с половиной тысячах километров от Шеллингштрассе, на другой, гораздо более известной улице Уолл-стрит произошел величайший в истории биржевой крах, за которым последовала Всемирная депрессия.
Немецкая экономика, только-только выбравшаяся из мрачной бездонной пропасти, была еще очень хрупка. И оттого весьма предрасположена к новому финансовому безумию.
Мюнхенский младенец получит свой шанс.
Бой за Дагмар
Берлин, 1932 г.
Отто сильно удивился. Что это с братом?
Он был забияка и не утруждался разговорами, считая, что кулаком оно доходчивее. Пауль был другой.
Он дрался лишь в безвыходных ситуациях. И чувства свои держал в узде. Нет, он распалялся, но всегда подчинял страсть благоразумию.
Здравый смысл должен был ему подсказать, что в драке с Отто его непременно отметелят.
Пауль был выше ростом, но худощав.
Он был длиннорук, но Отто – цепок.
Пауль был рапира, Отто – гаубица.
Вот почему Отто изумился, клацнув зубами от апперкота левой. Мало того, вслед за первым неожиданным и чувствительным ударом правый братнин кулак саданул его под дых.
Отто невольно переломился, на что и был рассчитан меткий удар, и тотчас хук слева кувалдой сбил его наземь, из рассеченного уха потекла кровь, в глазах задвоилось.
Отменная «тройка».
Вот чего можно достичь внезапностью, хладнокровием и невозмутимой решимостью. Именно об этом неустанно говорил тренер по боксу. Оказалось, брат хорошо усвоил урок.
Идею бокса подал Вольфганг. Фрида была категорически против.
– Обучение драке к добру не приведет, – сказала она. – Еще возомнят, будто им все по плечу.
– Они уже возомнили, – возразил Вольфганг. – Не помешает уравнять шансы.
Разговор происходил два года назад, в 1930-м, когда в одночасье Берлин вновь превратился в сумасшедший дом, каким был при рождении близнецов. В город вернулись старые знакомые – звон разбитого стекла, топот, вопли и ружейная пальба. Казалось, они и не исчезали. Вновь шли ежедневные стычки между теми же группировками. Вот только у правых нацистские штурмовики заменили почивший и не оплаканный фрайкор.
– Все как прежде, – сказал Вольфганг.
– Нет, – мрачно ответила Фрида. – Для нас стало
