сырое израненное мясо, которое от прикосновения с воздухом причиняло дополнительный уровень боли.
В продолжении нескольких дней, вся сожжённая кожа полностью слезала.
Помню как я с омерзением, осторожно, ногтями пальцев, подковыривала слегка отлупившийся кусочек и стаскивала его ниже и ниже, под тихий шелестящий звук, отрывающейся сухой кожи… и под конец, держа в руках уже целый её пласт.
Но на этом мучения не кончались.
После того, как кожа слезала, начинался нервный зуд, от которого не было никакого спасения.
Чем больше я чесала, тем больше чесалось. Если же я крепилась не чесать, через несколько секунд, меня колотило в судорогах да так, что я кричала, срывалась и набрасывалось на своё уже и так израненное тело, раздирая его в кровь и в мясо.
И уже таким, до смерти растерзанным, оно продолжало чесаться …
Через неделю я выздоравливала, являя тот же серый как моль цвет. Мама брала меня за руку и тащила обратно на пляж – загорать.
Письмо 12
Если сравнивать нас с музыкальными темпами, то Вы – abbandonamente (непринуждённо) и con dolcezza (нежно, мягко), а я elegiaco (жалобно, грустно) и con tenerezza (с нежностью).
Вы для меня, Нассер, – олицетворение арабской поэзии …
Арабский Поэт, в своих строках, словно в первый раз на коньках на льду или как тот, кто идёт по тоненькому льду, переходя через только что заледенелое озеро на другой берег: едва ли дыша, но с нежной, чистой, полу-улыбкой на свежих губах … без тени страха, но с чутким волнением не совершить рокового движения, пытаясь высказать все свои жаркие чувства и при этом, все утаить … Он разрывается между желанием высказаться и невозможностью этого сделать …
В затаённом душевном упоении, на полу вздохе удерживая дыхание, с замиранием сердца, вкрадчиво продвигает одну ступню и волнующе прикасается к тонкой прозрачной пластинке хрустальной льдинки … его трепетное сердцебиение ещё более учащается, нога, с опаской, прикладывается ко льдинке, и тут, на губах и на лице, просветляется улыбка разомления и чистейшего блаженства … но, опрометью, как бы опомнившись, он её мгновенно её укрывает, возвращая своему лику выражение сдержанности и невозмутимости …
В этом – вся Арабская поэзия для меня: излить чувства, страдания, воздыхания, изнывания, томления, вожделения и – при этом, – все утаить, но так, чтобы читатель всё прочувствовал и всецело проникнулся.
Письмо 13
Простите, за моё отсутствие, Нассер … Я была в госпитале.
Видите ли, я страдаю астмой и нередко посещаю приёмник скорой помощи, куда меня доставляют на машине «скорой помощи». Мне приходится её вызывать, так как ехать самой я не в состоянии: опасно. Путь не близкий: 20 минут, а для астматического приступа, это – фатально, да и физически невозможно: когда Вы задыхаетесь – какое уж там вождение! Карета «скорой помощи» включает сирену и все светофоры для неё открыты, помимо этого, мне дадут кислород,
