тут прикладываете также, серединную часть большого, без использования пятого. Кстати, «пятый» у Вас всегда остаётся не удел.
Не верите во всё это? Небось, сидите и подхихикиваете вовсю. Так Вы сами можете понаблюдать: за самим же собой! И ходить никуда не надо.
Каким будет Ваше первое движение? Ладонь или средняя часть вытянутых пальцев?
Должна быть причина, объяснение в далёком прошлом, – почему именно «так».
Вы не «берёте» вещь … Вы – живописуете …. И как на высшие произведения живописи пожираю я взглядом движения Ваших рук и пальцев ….
Любопытно, не правда ли? – Вот именно: «не правда ли».
Нассер, позволите мне ещё немного добавить о Ваших пальцах?
Никогда сложенные, сжатые или в кулаке, они у Вас всегда в вытянутом положении. Как я сказала: солдатики на параде, но в них нет жёсткости и резкой стройности. Да, они – вытянуты, но с тонкой, чуть беспомощной нежностью, филигранной утончённостью, благородной элегантностью.
Откуда у Вас в руках и во всех движениях столько истинного, доподлинного аристократизма? Откуда это изобилие царственных манер?
Будто у всех у Вас, до единого, – голубейшая кровь. Будто все Вы – принадлежите к рафинированному высшему сословию? …..
Откуда всё это у Вас, Нассер? Этому же не обучишь! Кто Вас этим одарил? Когда? Ведь в совсем недалёком прошлом, все Вы – хануриками жили в пустыне!
Письмо 18
Это – Интернет, Нассер… многие вещи здесь несущественны: семейное положение, разница в возрасте, место работы и прочее.
Это – наше, так называемое, «общение» – долго ведь не продлится. Они никогда не продолжаются. В какой-то момент, доведённый до совершенного эмоционального исступления, Вы бешено заревите: «Я так больше не могу!» и не просто уйдёте, а вылетите прочь.
Я назубок знаю весь сценарий и пошаговый план того, как именно Вы придёте к этому конечному «пункту назначения».
Видите ли, Нассер, я не думаю. Я живу, лишь изредка подключая свой мозг.
Я – чувствую: людей, животных, деревья, воздух, – исключительно всё – … Неудержимо выплёскивая это своё внутреннее, в полном его объёме, я, тем самым, перегружаю человека до не могу: перекармливаю, перепичкиваю, перенасыщаю – своей душевной и чувственной феноменальной безбрежностью.
Проблема даже не в этом, а в том, что всё перечисленное, для моих «жертв» – до противности и тошноты – приторно, когда уже «не лезет ни в какие дыры». Всё это – я, конечно, знаю, и зная это – не останавливаюсь, даже и не притормаживаю, а – напротив: ускоряю ход и прибавляю в темпе до Prestissimo, чтобы успеть всё запихать, потому что чувствую, что скоро, вот-вот от меня свалят, а поэтому и увеличиваю дозу до такого объёма и смертельной концентрации, что другой – просто захлёбывается, а я при этом – стою и наблюдаю, с полной готовностью сунуть порцию «добавки», притопать ножкой и закинуть ещё, если, по моему мнению, ему окажется недостаточным.
Вот
