рестораны, магазины, парки … Падала прилюдно на колени перед Вами, неистово целовала при всех Ваши руки, лицо, и при этом, истошно вопила … Сцены были не вполне психически здоровые, вызывающие странные впечатления и опасения у окружающих. Она никогда не смеялась, даже не улыбалась. Вы не помните, но на Вас это производило удручающий, обескураживающий и стыдливый эффект. Она не в силах была больше позволить Вам это обозревать.
– Папа, но почему Ты решился нам это рассказать только сейчас, когда нам 22 и 24? Почему не раньше?
– Ваша Мама так указала в предсмертном письме. И убей меня Бог, не знаю, почему она выбрала эти цифры! Она и в предсмертной агонии оставалась сама собой! Может, видимо рассчитала, что к этому времени Вы сможете всецело понять решение, принятое ею… – и после пяти-секундной паузы, он неожиданно, но спокойно добавил:
-– И понять всё остальное.
– Всё …. ос-таль-ное!?! – напирая на каждый слог вскинулась я с братом.
– Да. «И всё остальное» – также спокойно, не меняя тона и не повысив интонации, повторил Отец.
– Что…что ещё??? Ну! Говори же! – потребовали мы оба, уверенные и предчувствующие, что то, самое, «остальное», будет продолжением жуткого повествования.
– Она оставила записку, – Папа бережно развернул тот сложенный лист бумаги, который он во всё это время нервно крутил и мял, – Где настоятельно умоляла не произносить существования своей сестры и Матери, пока тебе, Аграфена, – тут он кивнул в мою сторону, – Не исполнится 22 года, а тебе – Серафим, – он повторил тот же жест в сторону брата, – Соответственно, – 24, а также не сообщать как именно она умерла, вместо этого – продолжать повторять, что причиной был астматический приступ. Всё это я выполнил. Вот записка, и он протянул её нам в руки. Серафим подвинулся ближе ко мне, и мы стали судорожно читать про себя, вместе:
«Прошу, чтобы эти строки были прочтены моими детьми в возрасте 22 (Аграфена) и 24 лет (Серафим), чтобы до достижения этого возраста причиной смерти была им названа как «астматический приступ».
Простите мои любимые детки и мой дорогой муж. Это чрезвычайно трудно писать. Я уже – не та Ваша Мама и жена, какой была до того, как Вас вероломно выкрали моя бездетная сестра и алчная мать. Ваш Папа и я боролись за Вас 4 мучительных года, проходя унижения, оскорбления, очернения, моральные истязания! Всё это не могло не пройти бесследно! Умоляю Вас никогда не контактировать с моей сестрой и с моей Матерью, даже, если они будут на этом настаивать, а они непременно будут пытаться изо всех сил стараться наладить контакт. Они виновны в том, до чего меня довели, и единолично виновны в моей смерти. Умоляю Вас! Заклинаю! Никогда с ними не связывайтесь! Это – моя последняя просьба. Не сообщайте им моё время смерти и место захоронения. Они для меня не существуют, и я от них всецело отказалась. Когда я умерла от астматического приступа, в после смертном видении, мне был дан голос, что с Вами всё будет в порядке, в продолжении всей жизни.
