Янни променял наш общий интерес к тому, чтобы вырваться вперёд в жизни, на сиюминутные щенячьи бега за какой-то девчонкой. Писать, публиковаться, реализовываться – всё это отошло на второй план. А в те редкие моменты, когда Янни снисходил до того, чтобы навестить меня, то он не хотел говорить о делах, не хотел обсуждать стратегию к действию. Янни больше не хотел писать песни, как это было до армии. Не хотел работать над сценариями видеоклипов, которые, как мы надеялись, помогут нам забрать своё, выбиться в люди. Теперь он хотел говорить лишь об этой девчонке.
В общем, Янни Плак, сам того не ведая, настраивал меня против себя. Спрашивая у меня совета, как понравится Еве, он вкладывал свою судьбу в мои скользкие, трясущиеся от бессильной ненависти руки. Может немного, но я всё-таки завидовал ему, признаюсь.
Вот вырезка из прошлой жизни: смазанная, но довольно точная:
Я: Ты хочешь заявить о себе на весь мир, пацан, или нет? Если да, то кончай тратить наше время в пустую.
Он: (слишком воодушевлённый, наверное, под чем-то): Конечно, хочу. Но ещё я просто хочу быть счастливым.
Я: А если бы пришлось выбирать?
Он: (трезвея, как-то неуверенно): Я выбрал бы то, что посчитал наиболее подходящим для себя в этот конкретный момент.
И я учу Янни Плака писать. Учу всему, что знаю сам. Теперь мы развиваем мысль вместе. Мы ведь друзья, верно? Столько лет знаем друг друга. Но это быстро проходит.
– Ева не такая, как все, – говорит Янни Плак в другой раз. – Она особенная. Она путает слова «лестница» и «скамейка». Она носит только чёрную одежду, но при этом выглядит стильно. Она ходит в караоке, где поёт песни, которые найдёшь только на сборниках вроде «Лучшие хиты девяностых» или «Главные песни нулевых». Она ходит к психиатру, и никак не может перестать плакать после смерти отца. Она другая. Она снимает забавные ролики в Сети. Вот, посмотри, Блабл. Но Ева не поколение, чтобы ты понимал.
И Янни Плак показывает мне профиль Евы в Сети. Я листаю её фотографии с его телефона, смотрю какие-то её видеозаписи. А потом говорю:
– Быть не таким как все, и быть особенным – это две разные вещи.
– Не надо, Блабл, только не начинай.
– Не начинать – что?
– То, что ты любишь больше всего.
– И что же я так люблю, мой невнятный друг?
Янни Плак говорит осторожно:
– Ненавидеть всех? Искать изъяны? Не знаю.
Янни Плак говорит:
– Иногда мне кажется, что тебе нравится всё портить.
Я молчу.
Опомнившись, он пытается вернуть моё расположение.
– Лучше скажи, как ей понравится, – говорит он. Просит меня о помощи, значит. Как будто мне это важно.
– Тогда начинай говорить по делу, – отвечаю я. Так, чтобы он понял: мне плевать на него и всех
