перед воротами кладбища. Передняя дверца распахнулась и на асфальт спрыгнула маленькая рыжеволосая женщина с черным платком на плечах. Женщина подняла руку с растопыренными пальцами и помахала выезжавшему из-за поворота автобусу.
Лидов остановился от неожиданности и подумал: «Неужели Люба?».
Окликнуть было неудобно. Пришлось подойти поближе.
Она стояла к Лидову вполоборота и разговаривала с шофером автобуса. Лидов подумал: «Надо же, и раздобрела, и посерьезнела. Такая важная – на телеге не объедешь». Он еще не решил, подойдет ли к ней, а она обернулась в его сторону и сразу узнала. Продолжала что-то говорить, а сама смотрела на него, не то, чтобы с изумлением, скорее с любопытством.
Лидов остановился перед ней и кивнул. Она показала рукой на автобус и сказала:
– У Лешки отчим умер.
Лидов настороженно взглянул в сторону автобуса.
– Сам-то в командировке, – недовольно сказала Люба. – Даже возвращаться не стал. На меня все взвалил. А ты чего здесь?
– Теткиного мужа хороним, – сказал Лидов.
– На старом кладбище или на новом? – спросила она.
– Даже не знаю, – ответил Лидов.
– А Лешка растолстел, – сказала она. – Такой ленивый стал. Куда-нибудь в лес за грибами или просто погулять – ни за что его не пропрешь. Ему про тебя кто-то недавно рассказывал.
Лидова это известие расстроило. Ничего хорошего про него рассказать не могли. Впрочем, плохого тоже. Именно это его и не устраивало. То, что у того же Лешки дела шли в гору, не могло не раздражать. Лешка всегда был середнячком и с трудом смог наскрести на кандидатскую.
– Наукой не занимаетесь? – спросил Лидов.
– Давно бросили, – сказала Люба. – Сейчас не до того.
Лидов посмотрел, не появились ли из конторы кладбища родственники, и сказал:
– Надо же, как давно не виделись.
– Еще бы! – Люба смотрела куда-то в сторону. – Мы с Лешкой уже двенадцать лет женаты. Тоже, вот как с тобой столкнулись. Только не на кладбище. В библиотеке мы с ним столкнулись. – И она хихикнула.
– В каком смысле? – не понял он.
– Как «в каком»? Шли да встретились. – Она рассмеялась.
«Милые бранятся – только тешатся, – подумал Лидов. – Значит, расходились, потом сходились. Как у всех».
– Ты тогда навоображал себе черт-те чего и на меня понес, – сказала она и отвернулась.
«Вот чудачка, – подумал он. – Только и дела сейчас, чтобы выяснять, как да чего было. И какой смысл выкручиваться?»
Ее позвали к автобусу. Она взглянула на Лидова удивленно и расстроено. Уходя, махнула на прощание рукой и сказала: «Ну, все!».
«И вправду, что ли, любил? – подумал он. – Не помню. Как странно, что не помню».
После аспирантских экзаменов пришли в кафе отметить, поднялись потанцевать и, не дойдя до середины зала, начали целоваться так неожиданно для самих себя, будто кто-то им велел.
И
