устраивалось в родительском доме невесты. Попотчевать гостей следовало не скупясь, щедро. Посему первым делом Кузьма Никитич озаботился мясом: завалил и освежевал баранчика-валушка: подвесил тушу к крюку, вбитому в балку-матицу наполовину крытого скотного двора; медленно, аккуратно подрезая ножом, стянул тёмно-серую шкуру; в большой медный таз, взрезав брюшину, вывалил бараньи кишки, которые, будучи промытыми в проточной речной воде и зажаренными на огромной чугунной сковороде в русской печи, станут всеми любимым мясным лакомством. Остальную требуху, ценную для семейной кухни, но не потребную для предстоящего застолья, бросил в ушат. «Не забыть потом приказать снести в погреб», – сделал себе отметину в памяти рачительный хозяин. Тушку освежёванного валушка снял с крюка и на дубовой скреплённой железными обручами колоде порубил разделочным топором на подходящие куски, сложив их потом в другой таз, размером никак не меньше первого. Малость притомившись, Кузьма Никитич решил отдохнуть да заодно покурить. Присел на ступеньку дворового крылечка; достал кисет из бокового кармана фуфайки, положил рядом; из внутреннего кармана вытащил сложенную узкой книжкой газету, оторвал листочек; ловко пальцами свернул гильзу папироски-самокрутки, прозванную людьми с воображением за характерный излом «козьей ножкой»; неспешно набил самокрутку душистым табаком-самосадом, прикурил и с наслаждением затянулся голубоватым горько-сладким дымком. Посидел так немного, вспоминая прожитые годы, да и дальше дела делать. Теперь надо было заняться гусями. «Одного, гляди, не хватит, – сам себе сказал глава семейства, – а двух будет в самый раз…»
Тем временем немало своих хлопот с предстоящим важным событием было и у Александры Васильевны со старшими, уже замужними, сёстрами Дуняши – Анастасией, Александрой, Ефросиньей. За дочерями, по случаю смотрин и в помощь матери, Кузьма Никитич ещё вчера съездил к сватьям в две соседние деревни, где теперь жили дочери, на впряжённом в рессорную бричку гнедом ходком мерине Бутоне, прозванном так за большую прозвездь на лбу, схожую с нераскрывшимся цветком.
Конечно, матери вместе с дочерями прежде всего следовало заняться стряпнёй. Еда по такому случаю надобилась не повседневная, тем паче не постная, поскольку постные недели миновали, а, напротив, праздничная, скоромная и непременно в избытке, чтобы, помилуй Бог, не остались гости недовольны угощеньем, не подумали б, что хозяева бедноваты или скряжничают. Да, достойно принять дорогих гостей – дело непростое, но в четыре пары умелых и проворных рук вполне посильное. К урочному часу во всём доме Стефановых были наведены чистота и порядок. В большой горнице стоял длинный стол в окружении широких лавок. На выскобленной ножами добела дощатой столешнице ожидали едоков приготовленные гостеприимными хозяевами кушанья: отварная баранина, жареные бараньи кишки, гусятина, жаренная и тушённая с картошкой, морковью и репчатым луком, запечённые в сметане караси, малосольные огурчики, солёные
